Созидатель
Шрифт:
А.: А я дам еще один довод в пользу моих взглядов. Ты говоришь, что твоя компания успешна. Но ведь всегда существует риск, что неудачное стечение обстоятельств отрицательно скажется на ее делах. Тебе не хотелось бы иметь определенный запас прочности на такой случай? Справедливые отношения внутри коллектива – хороший способ увеличить его запас прочности. Ощущение, что все сотрудники могут смело полагаться друг на друга, – именно тот случай и есть.
Т.: На словах можно сколько угодно строить идеальные миры. Я, знаешь, и без того работаю на пределе, чтобы вдобавок заботиться еще и о ментальном совершенствовании коллектива. Как бы цинично это ни звучало. Я и сам, если меньше стану потворствовать своим простейшим чувствам и привязанностям, просто не смогу работать в таком напряжении. У меня есть заместитель. Он часто говорит не то, что следовало бы, и мне впору понизить его – но тогда он точно уволится, а без его умения разрядить
А.: Все-таки не останавливайся на достигнутом.
Т.: Нет, я стану внимательнее к своим сотрудникам. Думаю, проведу несколько опросов, чтобы лучше понимать их настроения. А ты продолжай пока малевать. Смотрю, тебе еще нужно постараться, чтобы завершить работу. Мне пора идти. Если успешно пройдешь испытание, еще не раз увидимся.
Тимофей ушел. Андрей снова притронулся к пока своему творению.
3
В последующие дни его мало что отвлекало от работы. Только на четвертый день, вечером, с первого этажа стал доноситься шум: там собралась большая группа людей, чтобы отметить некое важное событие в жизни владельцев особняка. У Андрея не было настроения прислушиваться к их разговорам, не возникало и желания взглянуть на происходящее. Его лишь занимал резкий контраст между буйством жизни, которое развернулось на первом этаже, и образцовой безмятежностью, в условиях которой он творил. Андрей невольно стал сопоставлять этот контраст с контрастом между своей прошлой и новой жизнью. Имевшие мало общего между собой, две эти жизни составляли биографию все-таки одного человека, как в стенах одного дома помещались два действа, кардинально друг на друга не похожие. Но если образы прошлой жизни постепенно тускнели в сознании Андрея, происходящее этажом ниже было неотделимой частью реальности. Или даже, как это понимал сам Андрей, знаковой частью актуальной реальности. Знаковой, поскольку с определенных пор сумма всех явлений человеческого мира начала представляться ему в виде сплошного неразборчивого шума. Однажды он задумался: вообще-то все происходящее в природе можно интерпретировать как шум. Но если называть шумом жизнь мира за пределами человеческой цивилизации казалось естественным, называть шумом жизнь самой человеческой цивилизации было сродни вынесению ей уничижительной оценки. Только как бы Андрей ни оценивал сейчас что-либо, это никак эмоционально не было окрашено. Лишь беспристрастный анализ помогал соорудить впечатление, что он сам стоит вне общего шума. И одновременно может различать основные принципы его создания.
Оглядываясь на характер целого мира, Андрей выделял тенденции современности. Одной из самых важных он полагал ту, что в совокупном шуме цивилизации все бoльшую роль начинали играть его мелкие детали: среди событий целого мирового сообщества – явления масштаба единичных личностей, семейств, небольших компаний. Такое положение вещей стало возможным благодаря стремительному развитию средств коммуникации, обретению ими глобального размаха. Теперь любые частности из жизни случайных людей имели намного больше шансов отпечататься во всеобщем сознании, если частности эти были способны забавлять, пугать, будоражить или действовать каким-либо иным характерным способом. Все меньше разные структуры, берущие на себя ответственность за массовое распространение информации, были способны диктовать обществу, что важно, а что нет, все больше ранжированием информации по актуальности занимались сами ее потребители. Шум от этого становился только беспорядочнее, зато начинал приходить в большее соответствие со смысловым шумом, совокупно звучащим в головах всех жителей планеты. В миниатюре этот процесс повторялся на первом этаже: по всем признакам с произнесением новых тостов акцент разговоров сильнее смещался с общих тем на частные.
Андрей начал уделять больше внимания событиям, которые происходили внизу. Причем он все равно не мог понять, по какому поводу затеяно торжество. Но увидел главную его особенность: почти никто из участников мероприятия не был расположен контролировать собственные действия. На фоне общего веселья иногда слышались резкие громкие возгласы людей, вдруг устроивших конфликт; пару раз до Андрея доносились звуки разбиваемых предметов и сразу за ними – хор взволнованных возгласов. При этом в мероприятии участвовали дети – и становились свидетелями излишеств, которые позволяли себе взрослые. Андрей не вполне понимал, почему взрослые допустили присутствие младших домочадцев на этом диковатом сборище. Финансовое состояние позволяло им подобрать для ребятни куда более достойный досуг. Взамен дети, наряду со взрослыми, дышали парами алкогольных напитков и вульгарных женских духов, соблазнялись запахами изысканных блюд. Все благоухания
У Андрея было основание полагать, что сегодня взрослые не успели оказать много пагубного действия на подрастающие умы, поскольку с определенного момента дети отделились от общего празднования и принялись играть, передвигаясь по всему особняку. Пару раз они пробегали мимо его комнаты. А на третий один из детей решил заглянуть за дверь. Андрей увидел на пороге долговязого белокурого мальчика 10–12 лет, который всем своим видом являл задор и любопытство. Войдя внутрь на полшага, мальчик спросил, что незнакомец делает здесь. Андрей молча показал на незаконченную картину, а потом попросил гостя представиться. Его звали Олег.
А.: Проходи. Если интересно, мы можем поговорить.
О.: Мне интересно, чего ты сидишь здесь, а не празднуешь вместе с остальными. Ты же не заперт.
А.: У меня нет планов праздновать. Я здесь для другого. А тебе нравится участвовать в таких взрослых мероприятиях?
О.: Нет. Они то говорят о чем-то сложном, то занимаются какими-то глупостями. Взрослые странные люди. Я не буду таким, когда вырасту.
А.: А ты уже знаешь, каким будешь?
О.: Я не буду заниматься всякой чепухой. Я буду спасать других людей.
А.: Интересные планы. Но не лучше ли тебе занять такую позицию в обществе, чтобы все заботились о тебе, а не наоборот?
О.: Это скучно. А вот спасать других – значит всегда участвовать в приключениях.
А.: Ты рассчитываешь снискать этим какую-то славу?
О.: Конечно! Быть знаменитым – это круто!
А.: А ты никогда не задумывался, что знаменитость человека возникает не из того, что он сделал что-нибудь само по себе выдающееся, а из того, что он сделал что-то, что способно привлечь внимание людей?
О.: Разве это не одно и то же?
А.: Не всегда. И в будущем эта разница станет только выразительнее. Я поясню тебе. Ты тоже ведь увлечен тем, без чего современная жизнь уже стала немыслима, – социальными сетями, разными интернет-ресурсами?
О.: Как-то увлечен.
А.: Так вот представь, что со временем они станут единственным окном в мир для каждого отдельного человека. И контент в них будет еще сильнее заточен под конкретного пользователя. Два человека будут жить рядом, но для каждого будет существовать своя картина мира, причем кардинально иная. Картина мира будет формироваться под каждого человека, включая что-то из реального мира в первозданном виде, что-то – в искаженном, что-то не включая вообще, а в чем-то являясь чистейшей воды симуляцией. И знаменитости в каждой индивидуальной картине мира будут свои.
О.: Откуда ты знаешь, что будет именно так? Ты был в будущем?
А.: Нет. Чтобы это знать, необязательно путешествовать в будущее. Чтобы понять, как станут развиваться общество и техника, достаточно лишь выделить наиболее характерные тенденции истории и представить, что будет, если они усилятся в 2, 5, 10 раз.
О.: Тенденции истории? Я не понимаю, что это такое.
А.: Возьмем пример из прошлого. Когда-то все часы были такого вида, что человек не мог носить их с собой: или из-за большого размера, или потому что они работали в каком-то одном статичном положении – например, песочные часы. Но со временем появились полноценные и карманные, и наручные часы. Тенденция времени для многих технических приспособлений – становиться настолько компактными, чтобы человек мог носить их с собой. Когда компьютер был размером со шкаф, по аналогии с часами можно было предположить, что в один прекрасный момент компьютер можно будет поместить внутри кармана. И ведь действительно мы пришли к такому. По существующим сейчас тенденциям истории можно предугадать, что ждет нас в будущем. Более того, надо стремиться предугадать, что нас ждет в будущем.