Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории
Шрифт:
Ранее мы видели, что отсутствие логической супервентности первичного интенсионала сопровождается невозможностью редуктивного объяснения. Значит ли это, что в случае красноты редуктивное объяснение невозможно? Ответ — да, в слабом смысле. Если краснота конструируется как тенденция вызывать переживание красного, то в той мере, в какой подобный опыт не может быть редуктивно объяснен, не может быть редуктивно объяснена и краснота. Но можно приблизиться к такому объяснению. Можно сказать, что определенное физическое качество вызывает переживание красного; и можно даже объяснить каузальное отношение, существующее между этим качеством и суждениями о красном. Необъясненным остается лишь последний шаг к опыту. На практике наши требования к объяснению достаточно лояльны для того, чтобы это имело значение. Для объяснения феномена, референция которого фиксируется опытом, мы не требуем объяснения опыта. Иначе наше ожидание затянулось бы.
Сказанное верно и для таких феноменов, как тепло, свет и звук. Хотя их вторичные интенсионалы определяют структурные свойства (движение молекул, присутствие фотонов, звуковые волны), их первичные интенсионалы включают в себя отношение к сознательному опыту: тепло — это то, что вызывает переживание тепла, свет порождает визуальный опыт и т. д. Но, как отмечали Нагель (Nagel 1974) и Серл (Searle 1992), при объяснении
Другие свойства еще более непосредственно зависят от сознательного опыта — в том плане, что опыт не только играет определенную роль в фиксации их референции, но и частично конституирует апостериорное понятие. Наглядный пример — свойство нахождения рядом с сознательной личностью. Согласно некоторым толкованиям, такие ментальные свойства, как любовь и убеждение, не будучи сами по себе феноменальными, находятся в концептуальной зависимости от существования сознательного опыта. Если это так, то в мире, где нет сознания, подобные свойства не могли бы быть реализованы. Это означает, что они не являются логически супервентными даже апостериори, и их редуктивное объяснение оказывается невозможным даже в более сильном смысле, чем в предыдущих случаях. Они, однако, логически супервентны и редуктивно объяснимы, если не принимать во внимание вклада, привносимого сознательным опытом, и поэтому здесь не возникает нового провала в редуктивном объяснении.
Интенциональность. Стоит особо рассмотреть статус интенциональности, так как иногда говорят, что она порождает проблемы, аналогичные тем, которые порождает сознание. Вполне вероятно, однако, что любое отсутствие логической супервентности интенциональных свойств производно от несупервентности сознания. Как я отмечал в главе 1, кажется невозможным представить мир, физически и феноменально идентичный нашему, но отличный по своим интенциональным содержаниям [59] . Если, как полагают некоторые философы, феноменология частично конституирует интенциональное содержание, то интенциональные свойства могут и не быть логически супервентными на физическом, оставаясь при этом супервентными, если не принимать во внимание вклада, привносимого сознательным опытом. Тезис о том, что сознание частично конституирует содержание, спорен, но в любом случае нет серьезных оснований считать, что интенциональность несупервентна особым, непроизводным образом.
59
За исключением, возможно, того, что в то время, как у меня имеется убеждение о Билле Клинтоне, у моего двойника имеется убеждение о двойнике Билла Клинтона. Но опять-таки мы можем отвлечься от проблем, связанных с трансмировой идентичностью.
Если отвлечься от любых феноменальных аспектов, то интенциональные свойства лучше всего представлять в виде некоей конструкции с позиции третьего лица, служащей объяснению человеческого поведения. Это означает, что они должны допускать анализ в терминах каузальных связей с поведением и окружающей средой. Если это так, то интенциональные свойства напрямую логически супервентны на физическом. Льюис (Lewis 1974) предпринимает основательную попытку показать выводимость интенциональных фактов из физических фактов путем надлежащего функционального анализа. Более поздние концепции интенциональности, в частности те, которые были предложены Деннетом (Dennett 1987), Дретске (Dretske 1981) и Фодором (Fodor 1987), могут быть истолкованы в качестве того, что содействует реализации того же самого проекта. Ни один из предложенных ими анализов не выглядит абсолютно убедительным, но не исключено, что новые вариации на ту же тему устранят их недоделки. Не существует аргумента, аналогичного аргументу против супервентности сознания, который показывал бы, что интенциональность не может быть логически супервентной на физических и феноменальных свойствах [60] . В действительности аргументы от представимости указывают на то, что интенциональные свойства должны быть логически супервентными на них, если подобные свойства вообще реализованы. К сходному выводу ведут нас и эпистемологические аргументы. Так что не существует особой онтологической проблемы интенциональности.
60
Ближе всего к такому аргументу аргумент, приводимый крипкеанским Витгенштейном (Kripke 1982), который, по сути, доказывает, что из физических и феноменальных фактов нельзя вывести интенциональные факты, поскольку такой вывод не может быть опосредован физическим, функциональным или феноменальным анализом интенциональных понятий. Соответствующие аргументы (особенно те, которые направлены против функционального анализа) спорны, но в любом случае, как отмечалось ранее, вывод данного аргумента состоит не в том, что интенциональные факты — это дополнительные факты, а в том, что они, строго говоря, вообще не факты.
Если согласиться с крипкеанско — витгенштейновским аргументом против выводимости, интенциональность оказывается в положении, напоминающем то, в котором оказывается мораль (см. ниже). В обоих случаях, (1) похоже, отсутствует концептуальная выводимость В-фактов из А-фактов, притом что (2) если в нашем мире есть В-факты, то они есть и в любом представимом A-неотличимом мире. Единственный осмысленный вывод заключается в том, что, строго говоря, В-фактов не существует и что В-атрибуции должны трактоваться в дефляционистском ключе. Возможность того, что В-факты есть фундаментальные дополнительные факты, исключается соображениями представимости, показывающими необходимость существования априорной связи A-фактов с В-фактами, если последние вообще имеют место.
Моральные и эстетические свойства. Нередко утверждается, что не существует концептуального звена, ведущего от физических к моральным и эстетическим свойствам. Согласно Муру (Мооге 1922), значение таких понятий, как «доброта», не допускает необходимости выведения фактов о доброте из физических фактов. Наделе Мур утверждал, что не существует концептуального звена, позволяющего переходить от естественных фактов к моральным фактам, причем естественное может включать как ментальное, так и физическое (поэтому здесь не может помочь отсылка к супервентности с поправкой на сознательный опыт). Означает ли это, что моральные свойства столь же проблематичны, как и сознательный опыт?
Аналогия между ними, однако, не проходит по двум причинам. Во-первых, похоже, нельзя представить мир, идентичный нашему в естественном смысле, но морально отличный от него, и поэтому маловероятно, что моральные факты являются дополнительными в сильном
Для моральных свойств имеется по меньшей мере две осмысленные альтернативы. Первая — некий антиреализм, состоящий, к примеру, в релятивизации «объективных моральных фактов» в «субъективные моральные факты» [61] или же занимающий позицию, согласно которой в моральном дискурсе вообще не говорится о фактах. Вторая альтернатива состоит в допущении априорной связи между естественными и моральными фактами, которая (в противовес Муру) могла бы быть установлена средствами анализа и экспликации моральных понятий. Если такое понятие, как «добро», определяет стабильный неиндексикальный первичный интенсионал, то следствием этого оказывается вторая позиция: мы будем располагать априорной функцией от естественно специфицированных миров к моральным фактам. Если это понятие определяет лишь индексикальный первичный интенсионал, или если субъекты вправе связывать с ним разные первичные интенсионалы, или если оно вообще не определяет первичного интенсионала, то будет верна какая-то из разновидностей первой позиции.
61
Если существуют субъективные моральные факты, то моральные атрибуции имеют определенные условия истинности, зависимые, однако, от того, кто приписывает их. Если это так, то моральные понятия имеют индексикальный первичный интенсионал, и здесь имеется логическая супервентность с поправкой на индексикальность. За такой анализ ратуют сторонники «субъективистского морального реализма» (Sayre-McCord 1989), трактующие «добро» в духе «доброго для меня» или «доброго в моем сообществе». Поскольку здесь присутствует субъективность, этот реализм оказывается, однако, очень мягким. Из этой позиции, к примеру, следует, что два человека, спорящих о том, что есть добро, могли бы и вообще не иметь расхождений.
Иногда предлагаются и другие решения, но они не кажутся удачными. Мур считал, что существует неконцептуальная априорная связь между естественными и моральными фактами, раскрываемая таинственной способностью «моральной интуиции», но очень многие отвергают такую позицию (трудно понять, что могло бы служить основанием истинности или ложности подобных интуиций). Позиция, согласно которой моральные свойства супервентны благодаря наличию какого-то базового номического звена, кажется неприемлемой, так как нельзя представить мир с теми же естественными фактами, как в нашем, но с иными моральными фактами. Среди современных моральных реалистов популярна позиция (см., напр., Boyd 1988; Brink 1989), в соответствии с которой моральные факты супервентны на естественных фактах с апостериорной необходимостью, то есть супервентны сообразно вторичным, но не первичным интенсионалам моральных понятий. Эту позицию, однако, непросто удержать, так как даже апостериорные отождествления должны базироваться на априорной фиксации референции. Несмотря на то что вода есть Н2O апостериори, факты о воде априори следуют из микрофизических фактов. Сходным образом, если моральные понятия имеют первичный интенсионал и если идентичные в естественном плане центрированные миры морально идентичны, то из этого, похоже, следует существование априорного звена, связующего естественные и моральные факты (Хорган и Тиммонс (Horgan and Timmons 1992а, 1992b) критикуют эту позицию в подобном ключе).
Сходным образом можно рассуждать и об эстетических свойствах. Во всяком случае антиреалистская трактовка выглядит здесь еще более убедительной. Так что, хотя с размышлениями о том, как следует трактовать области морального и эстетического, и связаны интересные концептуальные вопросы, они не создают метафизических и объяснительных проблем, сравнимых с теми, которые ставит перед нами сознательный опыт.
Имена. Многие утверждают (см., напр., Kaplan 1989), что имена, такие как «Рольф Харрис», не увязаны с каким-либо анализом и что они напрямую указывают на свои референты. Означает ли это, что свойство быть Рольфом Харрисом не является логически супервентным на физическом? Относительно супервентности вторичного интенсионала здесь нет проблемы (к примеру, Рольф мог бы быть человеком, возникшим из данного сперматозоида и данной яйцеклетки во всех возможных мирах), но можно было бы подумать, что отсутствие первичного интенсионала создает проблемы для редуктивного объяснения. Правдоподобно тем не менее, что даже при отсутствии общепризнанного первичного интенсионала с каждым конкретным употреблением этого имени связан первичный интенсионал. Когда я употребляю имя «Рольф Харрис», его референт неким систематическим образом зависит от того, каким является мир; для меня этот первичный интенсионал мог бы быть чем-то вроде «человек, именуемый „Рольфом Харрисом“, барабанящий по банкам с краской и находящийся в таком-то каузальном отношении ко мне» [62] . Подобный интенсионал будет логически супервентным. Однако вместо детального обосновывания сказанного проще заметить, что отсутствие логической супервентности не будет здесь сопряжено с объяснительной тайной. Свойство быть Рольфом Харрисом не составляет феномен, нуждающийся в объяснении, которое следует отличать от экспликации. В объяснении нуждается существование человека по имени «Рольф Харрис», барабанящего по банкам с краской и т. д. Эти свойства наверняка супервентны и в принципе могут быть объяснены способом, который обычно используется в таких случаях.
62
Аргументы Крипке (Kripke 1972), к примеру те, где говорится о референции имени «Гедель» в разных ситуациях, наводят на мысль, что первичный интенсионал, связанный с использованием имени, обычно нельзя выразить краткой дескрипцией. Они могут также указывать на то, что первичный интенсионал не может быть выражен какой-либо конечной дескрипцией, хотя я не так в этом уверен (они точно показывают, что любая подобная дескрипция должна включать металингвистический элемент и условие, требующее надлежащей каузальной связи с субъектом). Однако ничто в этих аргументах не указывает на то, что имя (как оно используется в любом наличном случае) вообще лишено первичного интенсионала. В самом деле, сами аргументы Крипке опираются на рассмотрение зависимости референции имени от того, каким оказывается актуальный мир, то есть на оценку первичного интенсионала имени в разных центрированных мирах.