Созвездье Пса
Шрифт:
Теперь идем вдоль скалы, но буквально через двадцать шагов натыкаемся на столь частую и столь привычную для Тавриды — и не только для нее — картину. Белый мрамор, черный мрамор, расколотые вдребезги кресты, буквицы-муравьи, цепляющиеся за неровные осколки… Нет, Борис, не монахи, от монастырского кладбища и такого не осталось. Так что это не монахи-мракобесы, это реакционное царское офицерство. Здесь в Крымскую был госпиталь, сам Пирогов заезжал…
Ну, тут тоже — революционный порядок.
…Вдребезги — черные каменные плиты, вдребезги кресты с забытыми именами, вдребезги блеск золотых эполет, вдребезги блеск давней славы. Хамы мстят — за поротые задницы, за битые морды, за барскую ласку. Людям, мертвецам, именам, могилам, камням, земле, миру…
Тропа вновь ныряет в увитый лианами
Подъем становится круче. Запахло жарой, кроны над головами размыкаются. Все… Пришли!
Амазония кончилась. Гигантский голый склон, усыпанный грязно-серыми валунами, уходит к самому зениту. По вершине гребня протянулись руины стен, кажущиеся снизу кучей мелкой гальки… Белое, лютое крымское солнце. Ни ветерка… Чуфут-Кале.
Рай позади, это уже горы. Рюкзаки сразу становятся тяжелее, щебенка на склоне колет ноги даже сквозь кроссовки…
Хорошо, конечно, назначить встречу у входа на Чуфутку! Точнее, справа от входа. Удобно, не промахнешься. Но критерий истины, как утверждают поклонники этого бородатого, — практика. А на практике устроить даже временный лагерь под этим солнцем, да еще на склоне градусов в шестьдесят… Ну-с, Борис, какие есть предложения?
А какие, интересно, тут могут быть предложения? Склон пуст, только где-то на полдороге притаилась груда валунов, чуть прикрытая хилой маслиной — или оливой, кто их разберет. Ну, Борис, ежели ты так хочешь, пусть это будет смоковница. Греческая, само собой. Ну что, туда?
Тенек, конечно, мизерный, но делать нечего. Благо одеяло с собой, стелим… Сколько там на наших кремлевских? Так, без десяти полдень. Мы, во всяком случae, не опоздали.
Лежать жестко. Но ежели присесть на рюкзак, то вполне терпимо. Что ж, осмотримся. Вид отсюда — хоть куда: все проходы к воротам просматриваются Реально, хоть пулеметы ставь…
Итак, к вершине можно подойти по двум тропам. Одна —по которой мы пришли. Другая — вдоль гор»
Ладно, будем поглядывать…
…Солнце — белое, беспощадное, безумное, безудержное. Солнце в глазах, солнце на серых камнях, над воротом рубашки, у самого сердца. Белый свет, белый огонь, белый океан…
Рабочая тетрадь. С. 21—22.
…не выдерживает ни малейшей критики. Прежде всего смущает само место, где находится Подземный храм. Он построен в наиболее аристократической части . города, где жила херсонесская знать. Такое его расположение возможно только в случае наличия влиятельного покровителя из числа тайных христиан, который мог обеспечить строительство и охрану святыни. Однако эта версия не может решить все проблемы. В позднеантичное время вход в храм располагался во дворе крупного здания, которое, по мнению некоторых специалистов, было не жилым, а общественным сооружением некультового характера. Наземная часть храма, вход и трапециевидная шахта, прорубленная в скале, находились в центре двора. Если сама шахта была скрыта заподлицо каменными плитами, то следов маскировки входной лестницы не сохранилось. Итак, спуск в это сооружение был заметен любому, кто входил во двор. Если учесть, что богослужения сопровождались песнопениями, то тайна нелегального святилища была бы открыта очень быстро. В Херсонесе секреты, как известно, хранились плохо. Это в полной мере относится к истории первых христианских общин, о чем свидетельствует такой памятник, как «Жития епископов херсонесских». Христианскую общину преследовали постоянно и успешно, ее первые руководители, как правило, погибали от рук врагов. Постройка и длительное существование Подземного храма в этих условиях были бы поистине чудом. Между тем «Житие» ни разу не упоминает, что община имела постоянный храм в самом городе. Его постройка вдобавок потребовала бы таких средств, которыми христиане наверняка не располагали, и вызывала бы неизбежное любопытство соседей, что сразу способствовало бы раскрытию тайны…
Вверх по склону ползут все новые и новые стайки туристов, исчезая за проемом ворот. Скучновато… А еще скучнее будет, если мы так и не дождемся Виктора. Ладно,
…Сгорим, испепелимся, исчезнем черным пеплом, сизым дымом, белым облаком, серым пятном на камнях. Ой, жарко!..
Рабочая тетрадь. С. 22.
…Следует отбросить предположение о том, что христиане, не имея храма, могли собираться в старой рыбозасолочной цистерне, на месте которой позже и было сооружено подземное святилище. Худшую конспирацию придумать трудно. Собираться в центре города, в аристократическом квартале, да еще под открытым небом, где каждое громкое слово (не говоря уже о пении) слышно соседям, было бы, мягко говоря, самоубийством. Если христиане действительно имели неизвестного, но могущественного покровителя, то куда проще было предоставить в распоряжение общины надежный подвал или домик на окраине. Сами же гонимые последователи Христа едва ли рискнули бы собираться в подобных условиях.
Единственный фрагмент «Жития», который может быть отнесен к гипотетической «цистерне», — это соoбщение о том, что одного из епископов (святого Василuя» ) нашли в небольшой «пещерке» («… начаша искати пятого епископа и обретеше и в пещерке…» — см. выше). Из текста ясно, что указанная «пещерка» была свя-на с каким-то языческим культом (Афина, Артемида, Херсонесская Дева, богиня Херсонас), поскольку именовалась Парфенон. Епископ, которому грозила смерть, мог прятаться в ней, поскольку такие святилища предоставляли убежище гонимым («Деяния апостолов», случай с апостолом Павлом, который прятался от разгневанных иудеев в храме). Из источника невозможно понять, находилась ли «пещерка» за городом или все-таки в городе. Если допустить второй вариант, то чисто теоретически это могло быть место, где позже возник Подземный храм. Однако в «Житии» сказано лишь, что епископ там находился в описываемый автором конкретный день. Ни о службе (или собрании христиан) в предполагаемом тайном храме, ни о гибели будущего святого на этом месте сведений в «Житии» нет. Святой Василий погиб «идеже христиане столп имуще горе животворный крест поставиша», после того как его приволокли туда из упомянутой «пещерки». И кроме того, «пещерка» — все-таки не цистерна…
От наших рубашек вот-вот пойдет дым. Тень уползла, теперь она на склоне, где не только лежать, но г сидеть опасно. Ладно, как-нибудь примостимся. Перекурить, что ли?
…Первым их замечает Борис. Недаром в армии он был артиллеристом! Несколько фигур медленно ползут вдоль склона прямо к нам, медленно ползут, не торопятся. Вещичек набрали — под самую завязку…
Они? Нет, пока никого не узнаю, ведь я знаком только c Виктором. Но на всякий случай — подъем!.. Гости приближаются, теперь уже можно их хорошо рассмотреть. Два мужика постарше, молодой хиляк, пуxлый юноша, чернявый такой… Две худющие девицы. А кто это впереди с тремя рюкзаками? Черная куртка.
Вроде он… Он! Еще минута — и Черный Виктор, знаток эпохи Божественного Августа, хлопает меня по плечам. Все в порядке, встретились. Они, правда, подзадержались — электричка опоздала, потом попался трудный перевал… Ну, все равно — порядок!
Пока я представляю Бориса, орда падает под смоковницу. Эге, а вымотало их изрядно, даже как-то чересчур. И отчего это Виктор тащит целых три рюкзака? Не много ли на одного? Ох, чую, это еще та команда!..
Гершафтен унд дамен! Во-первых, привет вам из пролетарского Харькова. А во-вторых, Виктор Николаевич, может быть, сразу на Чуфутку, а там и отдыхать будем?
Народ начинает нехотя подниматься. Кто-то жадно хлещет воду, миг — и фляга идет по кругу. Эге, а вот это совсем не годится. Вода в горах, да еще в жару!.. Это же первое правило! Не иначе, сборная в первый раз на серьезном маршруте.
Вперед! То есть понятное дело — вверх.
Мы с Виктором и Борисом в авангарде, остальные ползут следом. А это второе правило — на подъем надо идти быстро, меньше устаешь. Зато есть время поговорить.
Виктор держится молодцом. Еще бы — командир! Правда, три рюкзака — это уже перебор. Начинаю понимать, в чем дело: обе девицы, словно козочки, порхают налегке. Значит, с рюкзаками надо будет что-то придумать…