Созвездие мертвеца
Шрифт:
— Девушка, — обращаюсь я снова к кассиру.
— Вы еще не позвонили?
— Я вам сейчас дам двадцать долларов, а вы выйдете, там за углом телефон автомат, и вы позвоните вот по этому номеру. Скажете, что говорит Дядя Ваня. Попросите Валеру. Скажете, что я вот здесь, и мне не выбраться.
— С какой стати?
— Я вам деньги даю, а вы неприятностей хотите?
— Не хочу, — грустнеет девица. — А можно, я позвоню из кабинета, от директора?
— Еще чего! И без необдуманных поступков. А не то проблемы будут у вас лично и у магазина.
— Вы выбиваете или нет? — говорят мне сзади.
— Конечно. «Чупа-Чупс» хочу.
Девица выключает кассу, хватает бумажку с телефоном, выходит из магазина. Идти и звонить ей минуты три в сумме. Но
— Там таксофон.
— Конечно. Вот карточка.
— Вы будете работать или нет?
— Сейчас. Секунду. Сейчас.
Девица снова убегает. Люди в авто проявляют явное беспокойство. Прошло уже пятнадцать минут, а меня все нет. Вот и к магазинчику один идет, заходит, рассеянно озирает покупателей. Его взгляд останавливается на мне. Он приближается, проходит мимо. Фото и описание, несомненно, у них есть, и я не очень от своего облика отличаюсь. Я беру «Чупа-Чупс», и теперь нужно что-то предпринимать. Нельзя вот так стоять и посасывать конфетку рядом с оперативником.
Вот он выходит из магазина, вышагивает к машине, оборачивается раза два, садится, что-то объясняет. И вот уже двое идут сюда. Но возвращается и девица.
— Задний двор, — говорит она мне.
У кассы скопилось шесть человек, появляется та, что, наверное, заведующая. И тогда я совершаю решительный поступок. Прохожу мимо прилавков внутрь магазина. Передо мной коридор, четыре двери, и одна приоткрыта. Я врываюсь в комнату, в которой тетка за столом нащелкивает на компьютере. Она вопросительно поднимает на меня глаза. За ней окно во внутренний двор. Если он не проходной, то все кончено. Я хватаю стул, выношу стекла, локтем выравниваю осколки и ныряю наружу, когда в комнату уже врываются преследователи. Я бегу через двор, заставленный коробками и ящиками из-под товара, налево и… он проходной. На нем решетка, но сейчас она открыта, и бомжацкого вида работяги копошатся в углу.
Дядя Ваня спасается с помощью Жгута
Дядя Ваня ни из какого магазина выйти был не должен. Не было у него никаких шансов. Но, во-первых, Жгут совершенно случайно оказался от места события спасительно близко, а во-вторых, он был прирожденным оперативником, ситуации просчитывал мгновенно и город знал блистательно. Иначе бы уже и не жил. Такой он нашел себе род занятий.
«Вольво» его, жгутовского, было мало. Тогда Савел, подельник Жгута, взял частника, сунув тому двадцать долларов аванса и помахав под носом еще одной двадцаткой и стволом, пристроился в хвост своему начальнику. Так они и встали у арки, через которую и вывалился ошалело, являя собой полную безнадежность, Игорь Михайлович. А дальше все решили доли секунды. Частник, «копейка» белая, в зачатках ржи, едва прикрытых свежей краской, принял Дядю Ваню. Он ничего и сообразить не успел, как был втащен в салон и уложен на пол, на грязный коврик, а когда выскочили «бегуны», «вольво» рванул с места на страшной скорости, принимая на себя эмоциональный порыв преследователей. «Копейка» же, постояв немного, тихо-тихо стала разворачиваться, водила, по приказу Жгута, сидевшего уже в ней, медленно покатил в сторону Невского и, как только оказался прикрытым углом ближайшего дома, рванул на грани здравого смысла.
— Сюда, на Марата, — скомандовал Жгут, и через тридцать секунд он уже усаживал Дядю Ваню на свободное место в вагоне метро. Потом трижды они поменяли линии, наконец, вышли на «Лесной», пересели на автобус, на «Площади Мужества» снова сели в вагон и оказались в Девяткино, откуда электричкой добрались до Кузьмолова, где у Жгута был запасной аэродром.
— Что натворили-то? Хотя дело вообще-то не мое. Я Сергуне должен. Но все имеет разумные пределы. Я всем делом рисковать не могу. Вас как бы по-настоящему ищут.
Игорь Михайлович с тоской смотрел в окно и не отвечал. Ему было тошно.
— Я вас из России вывезу. Это сейчас самое лучшее. Поживете в Северной стране? В Лапперанту за покупками, как?
— Надолго?
— Пока здесь все не устаканится. Денег немного дам. На скромное
— Мы не выездные.
— То-то и оно.
Жгута когда-то звали человеческим именем и иногда по отчеству. Фамилия у него была, да и сейчас есть. Красивый умный парень. Ему бы фабрикой заправлять, цехом хорошим или другую полезную работу делать, а он на ксивах завис и на деньгах. Подлое время.
Кузьмолово — место тихое. На холме новостройка. У станции дома постарей. Учитель французского обошел двухкомнатную квартиру, где паркет неухоженный, колонка газовая, пустые бутылки на балконе, холодильник. В холодильнике пусто. Есть хочется, но из квартиры выходить не велено, дверь открывать запрещено, к телефону подходить нельзя. Жгут в нехорошем настроении, и он прав. Сам приключений на свою попу не искал, но и Серега не совсем прав. А в общем, пошло оно все на хрен.
Телевизора в квартире нет, есть приемник старый, ламповый. Игорь Михайлович клавишу утопил, нет ничего. Открыл заднюю панель, на месте предохранителя пусто. Нашел проволочку, зачистил, намотал на спичку и вложил в паз. Радио заработало. Стало легче, тогда он лег на диван и уснул.
Долг платежом красен
В свое время Серега Желнин успел поработать в Питере не только в достопамятном журнальчике, но и в хорошей газете, из которой, впрочем, вылетел довольно быстро. Он отвечал за криминал и слишком близко к сердцу принял проблемы некого Жгута. В результате Жгут избежал тюрьмы и неприятностей покруче, а Желнин сначала оказался в другом издании, а потом и вовсе в уездном городке, по принципу — с глаз долой, из сердца вон. Но старая любовь не ржавеет, и обещание: «Если ты, Серега, попросишь, братан сделает» — не осталось невостребованным. Журналист искать приключений не собирался и лишь попросил «теплого дна» для себя и Дяди Вани с девочкой. Но после визита к Карпову и засветки Дяди Вани у филолога решено было выводить всю троицу из-под удара. Финский вариант посоветовал сам Желнин. Знал он одну подлинную историю. Однажды, году так в восьмидесятом, случилась на одном из закрытых предприятий города Ленинграда одна потешная история.
Далеко не теплым зимним вечером компания финских туристов оттягивалась в ресторане на Невском проспекте. Товарищ, бывший с группой, перебрал. Не рассчитал сил. А герой рассказа, инженер-оборонщик, ужинавший в одиночестве, оказался в финской компании, с которой пропутешествовал в горячо любимый пивной бар «на Маячке». В результате инженер отправился провожать новых товарищей до автобуса, присел отдохнуть и… Один из финнов отстал от рейса, и машина ушла без него. Северные соседи уже с трудом различали, кто свой, а кто чужой, и кроме того, оборонщик оказался в «северной» куртке, а кто-то из «братьев по разуму» в пальтишке инженера. Обычная пьяная история. А кончилось тем, что на границе паспорта вынимал из внутренних карманов пассажиров более-менее трезвый господин. Инженер оказался в Финляндии.
Очнувшись в городе Хельсинки, он вначале не понял, что происходит, благо города имеют некоторое сходство. Получившие неожиданный «подарок» финны отвели его на одну из квартир, где «положили на бабу». Еще сутки инженер отдыхал, а потом решился позвонить на родной завод, главным образом, чтобы обеспечить алиби в семье. Результат оказался фантастическим. Прямой начальник бедолаги наорал на него, переключил телефон на первый отдел, где беглецу пообещали едва ли не расстрел к приказали немедленно двигаться в направлении советского посольства. Герой пришел в ужас и спросил новых товарищей, что делать, так как ему было сказано по телефону, что длины руки питерских чекистов хватит, чтобы дотянуться до любого населенного пункта в бывшей российской губернии. Этого делать, как оказалось, не следовало. Несчастного парня на пароме переправили в Швецию. Руки оказались у власти коротки, но путь домой был отрезан. Инженер остался в Швеции, со временем женился, натурализовался и никогда больше не вернулся в город Питер, где у него остались жена и дочь. Такие вот прибаутки.