Созвездие счастья
Шрифт:
Сейчас Джулия напоминала ему спелый сочный персик, несмотря на некоторую бледность, которая ей, кстати, шла...
Как ему хотелось лечь рядом с ней. Нежно обнять и прижать к себе, прикоснуться к теплому шелку волос, дотронуться до живота, где находится частичка его самого...
– Нет, Джулия, ужин был замечательный.
Просто я подумал, что с появлением ребенка мы уже не сможем уходить из дома по вечерам.
– Да, уже через несколько недель, - согласилась она.
– Так, может, воспользуемся оставшимся временем?
Возможно, и в самом деле им стоит меньше сидеть
И при этом теряться в догадках, находит ли он ее по-прежнему привлекательной и желанной или же все это давно в прошлом.
Стефан показал Джулии совсем другой Париж, чем тогда, когда она прилетала к нему на выходные и их отношения еще не утратили легкости и беззаботности, свойственных любовному приключению. Тогда она увидела внешний облик города, его официальное лицо, хорошо знакомое туристам. Теперь Стефан открыл Джулии внутреннюю жизнь места, где родился и жил, со всеми его темными и таинственными закоулками, куда не придет в голову заглянуть ни одному туристу, но где скрывается самое сердце города. Так, сидя однажды в скромном уютном кафе, окруженном стеной зелени, где аромат роз смешивался с ароматом черного кофе, Стефан задумчиво произнес:
– Это и есть настоящий Париж. Для парижан...
Джулии вдруг стало больно, что ее ребенок вырастет здесь, с чувством принадлежности к этому городу, к этой стране, тогда как ей всегда будет не хватать этого.
– Джулия! Что с тобой?
"Мне страшно от мысли, что готовит нам будущее", - хотелось сказать ей. Но она промолчала. Надо учиться собственными силами справляться со страхом, а не искать каждый раз защиты у Стефана.
– Ничего, - вместо этого произнесла она.
Они пообедали вместе с Франсуа, другом детства Стефана, и Софи, его женой, которые изо всех сил старались, чтобы Джулия чувствовала себя непринужденно в их обществе. У них подрастала дочь, и Джулию обрадовало то, что у друзей ее мужа есть дети.
Постепенно она привыкала к новой жизни.
Одним прохладным вечером Стефан возвращался с женой после позднего ужина в тихом ресторанчике на набережной Сены. Они решили прогуляться, чтобы подышать свежим воздухом и полюбоваться на звезды, отражавшиеся в воде как в зеркале. Вдруг Джулия остановилась и схватилась за живот, вскрикнув от неожиданной резкой боли, пронзившей ее. Стефан обнял жену за плечи.
– Что с тобой?
В наступающих сумерках ему удалось разглядеть белое как полотно лицо молодой женщины.
– Нет, ничего. Должно быть, пирожное, которое мы ели...
– Она не договорила, согнувшись от нового приступа боли.
– Parbleu! Черт возьми!
– не выдержал и выругался он.
– Надо было взять такси!
Стефан выбежал на дорогу. И в тот же миг перед ним затормозила машина, как будто шофер только и ждал сигнала, когда подъехать.
Заниматься французским языком Джулия начала только на прошлой неделе, но в быстром потоке слов, обращенных к водителю такси, сумела разобрать "l'hopital".
– Стефан, я не хочу ехать в больницу!
–
– Придется, дорогая.
– Нет!
– упрямо повторила она.
– Ребенок появится на свет не раньше чем через две недели! Я хочу домой!
Услышав слово "домой", Стефан внезапно смягчился.
– Ну хорошо. Но мы сразу же вызовем врача, и он решит, что делать дальше!
Джулия уже открыла рот, чтобы запротестовать, но Стефан повторил, делая ударение на первом слове:
– Он решит, Джулия.
– Но это пустая трата времени, - уже сдаваясь, все же пробормотала она.
Но Джулия ошиблась. Стефан не зря так беспокоился. Прибывший врач, осмотрев ее, сказал, что роды вот-вот начнутся и нужно немедленно ехать в больницу.
Дальше все произошло так быстро, что Джулия запомнила только острые приступы боли, становившиеся все нестерпимее, и озабоченные лица вокруг нее.
Акушерка что-то быстро говорила на непонятном Джулии языке. Стефан находился рядом и держал жену за руку.
– Стефан! Мне так страшно! Что она говорит?
– Она говорит "тужься", дорогая! И ты не должна бояться! Я здесь, с тобой!
Ее ногти впились в его руку, но он даже не почувствовал боли.
– Ты молодчина! Просто умница!
– подбадривал он Джулию, хотя у самого от волнения срывался голос. Потом что-то быстро произнес по-французски, обращаясь к акушерке, и та моментально перешла на медленный английский с ярко выраженным акцентом.
– Дышите глубже, madame, так вам будет легче.
– Ну же, дорогая!
– воскликнул Стефан, увидев, как что-то в лице Джулии стало меняться.
Она вырвала свою руку из его, ее голова запрокинулась, и почти одновременно с криком жены Стефан услышал крик другого существа.
Он понял, что кричит его малыш, только тогда, когда акушерка показала ему маленький мокрый шевелящийся комочек.
Джулия лежала не в силах пошевелиться, волосы упали на мокрое от слез лицо, глаза были прикованы к ребенку на руках акушерки.
– У вас сын, madame, monsieur, поздравляю!
– И она положила новорожденного Джулии на грудь.
Стефан отвернулся, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Но Джулии видеть проявления его слабости, тем более в такой момент, ни к чему. Он набрал в легкие побольше воздуха и постарался взять себя в руки. Еще минуту назад он видел все ее мучения, ее перекошенное от боли лицо, слышал, как она кричала. Впервые он почувствовал себя беспомощным. Все то, что он повидал в жизни, не могло сравниться с этим решающим моментом. Это чудо, настоящее чудо!
Джулия с нежностью взглянула на ребенка.
Она также заметила, как Стефан отвернулся и стал смотреть в окно. Легкая тень грусти пробежала по ее лицу. Как нужен он ей сейчас! И вдруг все показалось ей второстепенным по сравнению с тем, что только что произошло. Материнское чувство заглушило все остальные.
– Привет, малыш! Привет, мой маленький Фредерик!
– Забавно, как подходит ему имя!
Стефан повернулся, все еще потрясенный случившимся, и посмотрел на жену.
Джулия выглядит сейчас, как Мадонна с младенцем на руках... Как будто вокруг них никого больше не существует, подумал он.