Созвездие видений
Шрифт:
Наружные камеры между тем показали, что близко начало дня. Непроницаемая чернота небес сменилась густой синевой, и счастливое нетерпение вновь охватило Севера.
Пожалуй, для первого выхода следовало бы подготовить имита… Но – нет. Первый выход нужно сделать самому! Север торопливо надел малый боевой скафандр с самым легким шлемом, из оружия взял только кастет-парализатор – и поспешно, будто снаружи его кто-то ждал, двинулся к выходу.
А ждала Севера тишина… и если бы не гасли одна за другою звезды на небосводе, отмечая течение времени, он подумал бы, что жизнь в этом мире замерла.
Вокруг
Север долго бродил меж этих уснувших гостей. Трогал застывший в падении древесный листок, заглядывал в недвижимые, широко открытые глаза зверей, трепал их жесткую шерсть. Перебирал шелковистые перышки, гладил разноцветные головки птиц… Чудилось, самый воздух на поляне предельно насыщен не только парализующей энергией, которая остановила даже птиц в полете, даже ветер, – но и какой-то странной, всепоглощающей печалью. И об этой невнятной Северу печали все шептало, все ее навевало, чтобы и он стал недвижимо-печален, сроднился с этим зачарованным миром…
С трудом прервав оцепенение, Север углубился в лес. Ясно, что аппарат придется оставлять без охраны. Он не желал этого сонного царства на поляне, не собирался причинять никому самомалейшее зло без острой необходимости, а ведь неизвестно, как отразился бы вот такой заколдованный сон на людях, которые непременно здесь появятся!
И все же он снял защиту, лишь удалясь от Сонной Поляны в лес на предельное расстояние, на котором только действовал наручный пульт. Пусть уж гости пробуждаются без хозяина. Так всем будет лучше!
Север упорно, до устали, ходил и ходил по лесу, пока не убедился, что его «проводник» запомнил окрестности и при нужде безошибочно выведет его из любого оврага или зарослей, переведет через ветровал или петляющую речонку.
Состояние, в котором пребывал Север, не поддавалось описанию. Казалось, небо сияет только для него, для него одного-единственного во всей Вселенной! Ну разве что еще для этих вот огромных, пышных – деревьев, и солнце приберегло свет и тепло только для этих тихих трав… Он словно бы все время ждал чудес – и они приходили, обступали, обещали: «Это еще не все! Все еще будет! Ты жди!..» И опьянение восторга беспрестанно кружило голову, и совсем уж помешаться от счастья и диковинности окружающего не давало одно: он до сих пор еще не видел людей.
Не по их вине: сам намеренно обходил селение стороной, решив сперва хорошенько освоиться на местности. И когда вдруг неподалеку – там, откуда доносился шелест воды и тянуло влагой, – раздались неясные голоса, Север едва не бросился назад, к своей «избушке», такая буря чувств вдруг нахлынула. Но все же он пересилил себя и пошел было на шум – да лишь чудом удержался за ветви густых кустов и не свалился в воду с приярого
Хвала Звездам! Опыт, поставленный тысячелетия назад, удался. Люди… Север смотрел и смотрел на них едва ли не со слезами умиления. Они были прекрасны! Семена, занесенные из дальних, дальних миров на пустынную планету, дали чудесные всходы.
Мужчины были высоки и сильны, женщины стройны и красивы, дети бодры и веселы, старики спокойны и приветливы. Правда, все они оказались одеты несколько однообразно на взгляд Севера: в белые грубые одеяния, – но ему понравилось и это.
Вот один из старцев – с длинными волосами, перехваченными на лбу ремешком, с заплетенной в косички седой бородой, – подал знак, и столпившиеся на берегу расступились, пропуская к воде четырех молодцев, несших что-то, сплошь увитое цветами и листьями.
Север глядел безотрывно. Он ничего не понимал. Это и влекло его безумно. Это и очаровывало!
Люди водрузили свою ношу на возвышение берега, и юные девы тотчас повели вокруг хоровод. Их голоса зазвучали слитно и ладно, и Север обомлел, ибо такого мелодического согласия никогда не слыхал прежде. Вот и налицо то, чем культура потомков обогнала культуру предков!..
Девы, кружась, обирали цветы с того недвижимого предмета, бросали их в реку, и по темной, спокойной, еле волнуемой ветром воде поплыли меж зеленых берегов – синие, белые, алые цветы. И небо сияло прозрачной голубизною, и чудилось тоже рекою безбрежною, по коей плывет цветок-Солнце…
Очарованный и восхищенный, Север не сразу заметил, когда все цветы были собраны и брошены в волны, а взору открылась еще одна дева. Тут слившиеся голоса стали еще мелодичнее, еще чудеснее, хоровод закружился быстрее, а потом все разом устремились к этой деве и, подхватив ее множеством рук, с размаху швырнули в реку, почти на середину!
Север вскочил. Обряд, который он наблюдал с таким восторгом, тотчас перестал умилять его, особенно когда он увидел, что стоило вынырнувшей деве подплыть к берегу, как из толпы вышел крепкий черноволосый человек и, невзирая на жалобные вопли столпившихся поодаль женщин, длинным шестом оттолкнул плывущую на стремнину. Она сделала несколько сильных взмахов, пытаясь вернуться на спокойную воду, – распустившиеся волосы тянулись за нею, словно золотая солнечная дорожка, – но тут ее схватило течение.
Река только что тешилась легкими венками, но и с более непокорной добычей она управилась без труда. Все реже появлялась над водой светловолосая голова, беспомощные руки… Дева крикнула, моля о помощи, но тотчас захлебнулась и, вновь пробившись на поверхность, продолжала теперь бороться с рекой молча – один на один.
Видеть это Север больше не мог. Мигом исполнившись ненависти к тем, кем он только что восхищался, он метнулся к воде, да одумался. Его заметили бы люди, а Север вовсе не желал начинать знакомство с местными жителями с нарушения их обычаев – пусть даже диких и жестоких на его взгляд. Счастье, что ранец он не забыл пристегнуть! Мигом снял его, открыл, размотал тонкие шланги, закинул раструбы в воду и задал программу координат.