Созвездие жадных псов
Шрифт:
– Сейчас доумничаешься, гондон, – прошипел водитель «мерса». – Эй, ребята!
Дальше события разворачивались словно в дурном анекдоте. Из салона выбрались двое юношей весьма характерного вида.
Несмотря на жуткую жарищу, от которой плавился асфальт, мальчишки были втиснуты в черные рубахи, того же цвета брюки и тупоносые кожаные ботинки на толстой подметке. Представляю, как у них потеют ноги!
– Не волнуйтесь, Игорь Серафимович, – сказал один, самый высокий, – ща мы этому козлу объясним, что почем!
Инструктор слегка побледнел, но стойко
– Сам козел.
– Глянь, – протянул второй качок, – еще и разговаривает.
Нехорошо усмехаясь, юноши двинулись к моему учителю. Тот, мигом нырнув в «жигуленок», достал монтировку. Я испугалась до жути и кинулась к хозяину «Мерседеса», который преспокойно курил, облокотясь на капот.
– Погодите, он не виноват!
Игорь Серафимович вздернул правую бровь, смерил меня сверху вниз оценивающим взглядом и поинтересовался:
– А ты кто?
– Да я сидела за рулем и не посмотрела назад, трамвая испугалась!
– Ага, – хмыкнул Игорь Серафимович, – и давно рулишь? Права когда получила?
– Я только учусь.
– Пока за рулем ученик, за все его действия отвечает инструктор, – возразил хозяин «мерса».
– Не надо его бить, – взмолилась я, – давайте я заплачу за вашу фару, и делу конец.
Игорь Серафимович вытянул губы вперед и переспросил:
– Значит, денег дашь? И сколько?
Я подумала секунду и сказала:
– Ей-богу, не знаю, сколько стоит такая фара. Двести пойдет?
Игорь Серафимович тяжело вздохнул.
– Триста, – быстро добавила я, – только простите, больше с собой нет.
Парни в черном с большим интересом вслушивались в нашу беседу.
– Давай, – сказал хозяин.
Я открыла кошелек, вытаскивая розовенькие бумажки, и протянула Игорю Серафимовичу:
– Вот.
– Что это?
– Как? Деньги. Только же договорились, триста рублей.
Внезапно хозяин «шестисотого» начал хохотать, одновременно залились смехом и парни в черном. Даже мой инструктор хихикнул. Я откровенно не понимала, в чем дело.
– Вот что, берите деньги, хотя мне их ужасно жаль, но, раз я виновата, делать нечего, и давайте разъезжаться.
Но Игорь Серафимович в изумлении рухнул на кожаное сиденье «Мерседеса» и затрясся в конвульсиях.
– Триста рублей! И тебе их жаль! Что же ты хотела с этой суммой сделать, горемыка?
– Фруктов детям купить, а себе романов детективных, нечего ржать, забирай, и все, – обозлилась я.
– Небось муженек у тебя круче Рокфеллера, – веселился наглый Игорь Серафимович, – отслюнил бабе целых триста рублей!
Вот тут я озверела окончательно. Кто дал право этому богатому придурку издеваться надо мной? Твердым шагом я подошла к «мерсу» и заявила свистящим шепотом:
– Нечего из себя самого богатого корчить, и покруче есть. Рядом с Биллом Гейтсом ты нищий, понял, урод? А триста рублей, между прочим, половина пенсии по старости. Небось у тебя у самого мать в детстве полы мыла за восемьдесят рублей в месяц! Забирай деньги и сваливай отсюда, козел!
Парни присвистнули.
Игорь Серафимович внезапно серьезно спросил:
– И кем же ты служишь?
– Я не служу, а работаю, музыкантом, играю в ансамбле на синтезаторе, а вообще я – арфистка, окончила консерваторию.
– Что здесь происходит? – раздался грубый голос.
Я оглянулась, от белой машины с ярко-синими полосками на боках отделился кабанообразный милиционер.
– Так, – продолжал он и, моментально оценив ситуацию, накинулся на меня: – Назад не глядели? А что в правилах сказано, зачем водителю дано зеркало заднего вида? Ну? Зеркало заднего вида служит для подачи заднего вида в глаза водителя. И когда им не пользуются, выходит ДТП.
– Что? – окончательно обалдев, поинтересовалась я. – Что?
– ДТП, – вновь произнес три загадочные буквы мент, – ну, оформлять начнем?
– Погоди, – остановил его Игорь Серафимович, – я без претензий, она заплатила, целых триста рублей!
– Сколько? – захихикал постовой.
– Ты чем-то недоволен? – ледяным голосом произнес хозяин «мерса».
– Коли разобрались, так разъезжайтесь, – велел служивый, – живей, живей, освобождайте проезд, ишь, встали, пробку устроили…
Я пошла к «Жигулям», Игорь Серафимович высунулся в окно:
– Эй, арфистка!
– Чего тебе? – притормозила я. – Денег больше нет.
– Тебя как зовут?
– Евлампия.
– Умереть не встать! Врешь!
– Господи, как ты мне надоел! Уезжай, бога ради, и отвяжись! – взвилась я.
– Нет, скажи, как твое имя.
– Евлампия! Представилась уже!
Секунду мужик молчал, потом расхохотался и крикнул, отъезжая:
– До встречи, арфистка!
Я влезла в «Жигули», но на этот раз на место пассажира. Инструктор ловко повернул направо, и мы понеслись в потоке машин. Я чувствовала, как у меня бешено колотится сердце и слегка подрагивают ноги.
– Ну приколистка, – пробормотал шофер, – триста рублей такому парню предложила!
– Ну и что? Мало, да?
Парень хмыкнул.
– Фара от «шестисотого» «мерса» стоит как минимум пятьсот!
– Доложил бы еще двести и купил, я давала больше половины стоимости!
Инструктор глянул на меня, вздохнул и произнес:
– Долларов. Фонарик тянет на полтыщи «зеленых»!
Я чуть не лишилась чувств.
На следующий день около десяти утра я звонила в квартиру Яковлевой с твердым желанием заставить девчонку сказать правду. А то, что она мне наврала, теперь я знала точно. Вчера вечером я рассказала Ребекке о визите, и та сообщила страшно интересную информацию. Оказывается, папа никогда не звал ее Бекки, говоря, что эта кличка больше подходит для болонки. И еще, он, естественно, делал своим дамам дорогие презенты, никогда не забывал про дни рождения и праздники, но… но роз не дарил. По очень простой причине. У него была аллергия на них, причем не только на цветы, но и на варенье из лепестков и лосьон для лица «Розовая вода».