Созвездие жадных псов

Донцова Дарья

– Нет, – покачала головой Бекки, – я только предполагала. Одно стало понятно сразу, убийц было двое. Вернее, убил один, первый, а второй, ни о чем не догадываясь, колол мертвое тело. И я понимала, оба киллера из семьи, свои, домашние, ну не спрашивайте, почему я так решила, просто почувствовала. Вот я и подумала: Евлампия разузнает, что к чему, а я отберу у нее вещественные доказательства, уничтожу…

– Глупее и придумать нельзя, – фыркнул Володя, – вы сладкая парочка, одна другой краше.

– Господи, – простонала Ребекка, – и что теперь будет?

– Если вы имеете в виду того, кто орудовал кинжалом, то ничего, – спокойно ответил Костин, – его даже к ответственности не привлекут.

– Как? – закричали мы с Бекки.

– Юристы называют такой

казус нападением на негодный объект, – пояснил Володя, – человек втыкал лезвие в труп. Экспертиза засвидетельствовала: ножевые ранения были оставлены примерно спустя час после смерти. А за это время академик Славин превратился в негодный объект. Так что даже суда не будет, привлекать не за что, действие не повлекло смерти.

– Но, – забормотала я, – ведь человек явно хотел убить…

– Не убил же, – хладнокровно возразил Костин, – хотя мне кажется, что убийство, совершенное в мыслях, не менее опасно, чем совершенное на самом деле. Людям даже в голову не должны приходить подобные идеи. И законодательство в этом случае несовершенно, но, как говорили римляне: Dura lex, sed les [2] , хотя в данной ситуации закон, наоборот, проявляет чрезвычайную мягкость. Кстати, Бекки, сколько вы обещали Лампе?

2

Закон суров, но это закон (лат.) .

– Это наше дело, – нахмурилась Ребекка и вытащила из сумки пухлый конверт, – возьми. Здесь все.

Я отшатнулась.

– Нет.

– Бери. Бери.

– Нет, не возьму, я помогаю друзьям бесплатно. Сначала я и впрямь хотела заработать, но потом… Извини, я считаю тебя своей подругой и не могу принять эту сумму.

– Прости, – ответила Бекки и положила конверт на стол, – прости, я не хотела тебя обидеть.

Потом она посмотрела на Володю:

– Что мне теперь делать, домой возвращаться я не могу, понимаю, что убийство задумывалось якобы ради нашего блага, но…

– Погодите, – влезла я, – может, вы назовете, наконец, имя?

– А ты не догадалась еще? – удивился Володя. – Нора!

– Кто?!

– Нора, – тихо подтвердила Бекки, – Нора, моя мама.

– Но почему?

– В двух словах не ответить, – задумчиво сказал Костин, – но попытаюсь объяснить.

Нора прожила с Вячеславом Сергеевичем одиннадцать лет, последние годы муж терпел ее только ради детей; он понимал, что супруге, не имеющей ни образования, ни работы, никогда не поднять одной четверых. Но в конце концов семейная жизнь стала невыносимой. Славин в конце 1978 года начал встречаться с Женей и развелся с Норой. Но куда могла пойти женщина, имевшая на руках трех мальчиков, десяти, девяти и восьми лет, а еще семилетнюю девочку? Естественно, все они остались вместе со Славиным, тем более что Женя совершенно не собиралась выходить за него замуж и рожать детей, ее интересовала только научная карьера. Нора продолжала хозяйничать в городской квартире и на даче. Нанимала домработниц, следила за хозяйством, словом, в ее жизни ничего не изменилось, только спальни с Вячеславом Сергеевичем у них были разные. В 1980 году появилась следующая жена – Тамара, тихая, робкая, слегка забитая женщина. Она воцарилась в городской квартире, а Нора с детьми уехала в Алябьево. Роскошного особняка еще не было, на его месте стоял добротный кирпичный дом с центральным отоплением, газом и санузлом. Летом все жили вместе, но, несмотря на то что она была законной женой, Тамара пасовала перед Норой, никогда не спорила с той… И Нора считала себя по-прежнему главной, покрикивала на Тому, как на домработницу. Даже рождение Светы ничего не изменило в расстановке сил. Впрочем, скоро безответная Тамара надоела Славину, он закрутил роман с наглой Аней и развелся, повесив себе на шею еще одну бывшую жену и ребенка. Кстати, после развода отношения Норы и Томы улучшились, они стали чуть ли не подругами. Но потом неожиданно появилась Лика.

Когда

Славин объявил, что женится опять, Нора устроила дикий скандал. Она-то надеялась, что бывший муж больше никогда не пойдет в загс, но Вячеслав Сергеевич нашел себе очередную Золушку. И именно для Лики он затеял строительство особняка. Но сам Славин, занятый под завязку, не мог контролировать строительство; восемнадцатилетняя Анжелика, прожившая все детство и юность в нищете, приходила в ужас от любой просьбы со стороны рабочих… Прорабом стала Нора. Только благодаря ее участию дом был возведен, отделан и обставлен. Нора пропадала целыми днями на строительных ярмарках и в магазинах, Лика упорно училась, выходя на красный диплом.

Оборудовав дом, Нора почувствовала себя в нем хозяйкой, это было ее гнездо, ее уголок, где каждый гвоздик, каждый рулон обоев, каждый кран был приобретен ею лично. Нора собиралась жить в доме до смерти и передать здание по наследству детям. А детей она любила патологически и, не задумываясь, перегрызла бы горло каждому, кто покусится на их покой, счастье и материальное благополучие.

Славин только посмеивался, глядя на энтузиазм бывшей жены, а та, желая угодить Вячеславу Сергеевичу, сделала в здании несколько потайных ходов. Ребячливый академик пришел в полный восторг и радостно дурачил ничего не понимающих гостей. Он вообще любил шутки и розыгрыши, Норина идея понравилась ему чрезвычайно. Настолько, что, строя здание своей академии, он взял у бывшей жены координаты мастеров, делавших подземные ходы, и провел тайный вход в свой кабинет через подвал. Исключительно из детской любви к тайнам, это потом они с Ликой начали использовать его для своих целей, сначала Вячеславу Сергеевичу просто нравилась возможность незаметно ускользнуть из кабинета и так же незаметно вернуться. В школьные годы у него не было друзей, и он не наигрался как следует. А то, что недополучено в детстве, обязательно компенсируется позднее. Нора, естественно, знала о тайне, видела ключи в письменном столе, для нее в доме вообще не было секретов.

Жизнь текла по старому руслу. Но однажды Славин позвал бывшую жену к себе и заявил:

– Нора, мы будем разъезжаться.

– Как? – не поняла та.

– Очень просто, – ответил Славин, – я всем покупаю квартиры, тебе и детям. Начинай поиски.

Нора чуть не потеряла сознание.

– Но мы хотим жить здесь, в Алябьеве, а не в городе!

– Нет, – отрезал академик, – впрочем, если хочешь жить на чистом воздухе, не спорю, подыскивай кусок земли в Подмосковье, но только не в Алябьеве.

– Почему? – помертвевшими губами спросила Нора.

– Дети выросли, – спокойно пояснил Славин, – они вполне способны зарабатывать сами, пора им слезть с моей шеи, ну а тебе, конечно, я буду помогать, только жить вместе хватит, мы с Ликой хотим наконец остаться вдвоем.

– Это она тебя научила, – зарыдала Нора, – оставь мне особняк, мой дом, мое творение. Лика пусть построит свой.

– Лика беременна, – ответил Вячеслав Сергеевич, – ей лишние стрессы не нужны, а ты вполне способна провернуть еще одно строительство.

– Значит, из-за еще не рожденного выблядка ты выгоняешь из дома законных детей! – взвизгнула Нора.

Славин побледнел и процедил:

– Пошла вон, дрянь. Никакого дома преткновения не будет, сколько раз говорил, попридержи язык! Не ровен час нарвешься, хуже будет, съедете все по месту прописки.

Нора замолчала. Прописана она с детьми была в старой небольшой трехкомнатной квартирке на улице Павленко. Пятикомнатная, на Арбате, появилась уже при Тамаре…

Всю ночь Нора провела без сна. Потом поехала в Москву, шататься по магазинам. Шопинг всегда действовал на нее успокаивающе. Сама не зная зачем, по крайней мере так она говорила, Нора прихватила ключи от подземного хода и сделала дубликат. Вечером сунула связку на место и решила еще раз поговорить с мужем, но тот на дачу не приехал, остался в городе. С Ликой Нора не хотела ничего обсуждать, боялась сорваться от гнева, надавать пощечин наглой девке, отнимающей у нее и детей, и дом.