Спальня королевы
Шрифт:
— Жертвой убийцы с красной восковой печатью стала моя мать. Господин де Рагнель любил ее. Она и ее дети были убиты шайкой людей в масках, пытавшихся отыскать письма большой важности для одного высокопоставленного лица. Их главарем был этот самый человек! И господин де Рагнель поклялся расправиться с ним. Только случай и господин Ренодо помогли ему узнать, что такие же убийства совершаются и в Париже…
— Ваша мать и ее дети были убиты, а как же вы?
— Простите меня. Я единственная осталась в живых благодаря моей кормилице, прикрывшей меня своим телом, и Франсуа Вандомскому, нашедшему меня, когда
Кардинал решительно поднялся со своего кресла, прошел мимо столика для причастия и взял Сильви за руку:
— Идемте! Это святое место не предназначено для того, чтобы здесь говорили о таких ужасах!
— Разве здесь не выслушивают исповеди? Я говорю правду и поэтому не боюсь божьей кары!
— Возможно, но я бы предпочел продолжить наш разговор в другом месте. Мы пойдем в мой кабинет…
Сильви не стала упорствовать. Большая комната, предназначенная для работы, будет более комфортной для этого постаревшего раньше времени человека, чья бледность и осунувшиеся черты, заметные сквозь легкий грим, пытавшийся скрыть эти изменения, так поразили ее во время балета.
Войдя в свой кабинет вместе с Сильви, покорно следовавшей за ним, кардинал снял со своего кресла у стола любимую кошку. Та, проснувшись, запротестовала. Ришелье занял ее место, устроив любимицу у себя на коленях. Ласковое поглаживание быстро ее успокоило.
— В вашей истории, мадемуазель де Лиль, есть что-то странное. Я всегда считал, что вы родились на юге Вандомского княжества, где расположены ваши владения. А вы мне говорите о замке в окрестностях Ане…
— Именно так. Я ношу с тех пор другое имя. Его мне дали, чтобы защитить меня…
— Вы пытаетесь сказать мне, что королева взяла вас на службу, не подозревая, кто вы на самом деле?
— Мне неизвестно, что говорила королеве герцогиня Вандомская. Если ее величеству что-то и известно, она никогда об этом не упоминала. Но я и сама все узнала совсем недавно. Мое настоящее имя Сильви де Валэн. Моей матерью была уроженка Флоренции по имени Кьяра Альбицци, двоюродная сестра королевы Марии Медичи. Та взяла ее к себе на службу, а потом выдала замуж за барона Жана де Валэна, моего отца. Его уже не было в живых, когда на нее обрушилась эта беда. Моя мать жила одна в замке Ла-Феррьер с моим братом, сестрой и со мной. Там были также наши слуги и моя кормилица. Убили всех, но перед смертью моя мать претерпела ужасные мучения. Ее убийца сначала изнасиловал ее, потом перерезал ей горло и оставил на лбу красную восковую печать с греческой буквой омега…
И вдруг, прежде чем кардинал успел вставить хотя бы слово, ее охватил приступ гнева, и Сильви взорвалась:
— И не надо мне говорить, что этим мерзавцем был Персеваль де Рагнель! Он обожал мою мать, а весь этот день провел рядом с герцогиней Вандомской! В Ане никто не забыл этот ужасный день, и все могут подтвердить, что он отправился в Ла-Феррьер, только получив приказание герцогини! А она вышла узнать, что происходит в замке, когда ее младший сын Франсуа принес меня в Ане, босую, в одной запятнанной кровью рубашонке. То, что Персеваль де Рагнель увидел в Ла-Феррьер, перевернуло ему душу. Он не находил себе места от горя и поклялся найти палача моей матери и заставить его заплатить за совершенное
— И он нашел его?
— Вы отлично знаете, что нет. Это убийца нашел его и теперь пытается переложить на него вину за совершенные преступления! И сейчас все делают вид, что настоящий убийца найден! Ваше высокопреосвященство, разве может слуга божий осуждать, не зная фактов? О, это недостойно, недостойно!
Ярость Сильви утихла так же внезапно, как и прорвалась. Ее нервы сдали, и она рухнула на ковер, содрогаясь от рыданий. Ришелье встал, подошел к ней, но благоразумно выждал, пока приступ горя ослабеет. Только когда всхлипывания стали более редкими, он наклонился к девушке и взял ее за руку:
— Вставайте, дитя мое, вставайте! Пора уже успокоиться! Мы должны еще о многом поговорить…
Она повиновалась его руке, которая тянула ее кверху, и позволила подвести себя к креслу. Сильви опустилась в него. Силы оставили ее. Кардинал изумленно рассматривал нагромождение коричневого бархата, в котором почти совсем утонула хрупкая фигурка. Всего пятнадцать лет, а за плечами такая кошмарная история! Даже такое, заключенное в броню сердце, как у него, не может остаться равнодушным…
Повинуясь возникшему чувству жалости, Ришелье подошел к столику, как много раз это делала певшая для него Сильви, и налил в бокал немного мальвазии:
— Прошу вас, выпейте, дитя мое! Вы почувствуете себя лучше. Вам надо взять себя в руки.
Она подняла на кардинала полные слез глаза, и, беря предложенный бокал, вдруг густо покраснела. Ей некстати вспомнился маленький пузырек с ядом, переданный ей герцогом Сезаром. Сильви так и не избавилась от него, полагая, что однажды он пригодится ей самой, открыв перед ней дверь смерти, когда ее страдания станут совсем невыносимыми. Этим вечером ей и в голову не пришло взять его с собой. Да и зачем, впрочем? Ей необходимо остаться в живых, чтобы помочь Персевалю. Смерть кардинала лишь приблизит конец шевалье. Тогда уж его уничтожат без малейших колебаний!
Отгоняя прочь эти неприятные мысли, Сильви отпила глоток вина и действительно почувствовала себя лучше.
— Как вы добры, монсеньор! Я прошу ваше высокопреосвященство извинить мой приступ гнева. Это все из-за огромной нежности, которую я питаю к моему крестному!
— Именно так я это и воспринял. Сидите, и давайте поговорим… Прежде всего скажите мне, как называется замок вашего детства?
— Ла-Феррьер, монсеньор! Он принадлежит теперь барону, носящему такое же имя. Этот человек совсем недавно хотел жениться на мне. Судя по всему, барон полагает, что де Валэны на этой земле незваные пришельцы. И ему удалось добиться, чтобы его величество король отдал это владение ему.
Несмотря на отчаяние, Сильви хватило ума сказать, что подарок был сделан Людовиком XIII, хотя она отлично знала, что это дело рук самого кардинала. Глаза Ришелье чуть сузились:
— Вы уже знали эту историю, когда отказались выйти замуж за господина де Ла Феррьера?
— Никоим образом, монсеньор. Я узнала правду всего несколько недель назад. Я отказала этому человеку, потому что не любила его и даже немного боялась. И, как оказалось, не без оснований. Барон продолжал преследовать меня, несмотря на ваши обещания. Этим летом господин де Сен-Мар вмешался и помог мне…