Спарринг со смертью
Шрифт:
Пожарные уже скручивали шланги.
Быков настроил себя на то, что приедет на развалины, поэтому вид неповрежденной двери и всех окон, кроме одного, которое было покрыто копотью, несколько успокоил его.
Ольга подбежала к нему.
— Зайди внутрь. И я тебя прошу, только не ругайся.
Быков вбежал в залитый водой зал.
Ринг, маты, груши, атлетические лавочки, сиденья тренажеров не подлежали восстановлению.
В раздевалке шкафчики, лавочки — все обуглено.
Было похоже, что кто-то разлил горючую жидкость, а затем
— Должно быть, подожгли среди ночи. — Бухгалтер стояла в дверном проеме. — Все прогорело и само собой потухло.
— Ты же знаешь, что мы экономили на всем, в том числе и на страховке.
Нелепо было говорить об этом с бухгалтером. Быков просто искал оправдания.
— Нам нужны были деньги, — чисто по-женски Ольга постаралась смягчить удар.
Он посмотрел на нее, тщательно скрывая злость и негодование.
— Кому это понадобилось? Я что, кому-то мешал?
Несмотря на изнурительную тренировку вчера вечером, Петров снова приехал на занятия. У него была цель, и он хотел ее достичь.
Увидев, что произошло, он был в шоке.
— Ты кого-то достал?
Быков неласково посмотрел на своего ученика.
— Может быть, те пузатые дяди, которые изредка появляются здесь, кого-то достали, а?
Петров приблизился к Виктору.
— Не надо бычиться. Сколько тебе надо, чтобы восстановить здесь все, взять страховку и поставить противопожарную сигнализацию?
— Мы оговорим условия, на которых я выплачу весь долг.
— Нет проблем, — заверил Серега.
Тбилиси
— Приберись в столовой. Вытри полки и картинные рамы. И переходи в спальню! Там тебе придется хорошенько поработать — ты ее подзапустила. Поняла, Нина?
Девочка покорно кивнула. Дядя Лео был слишком строг и требователен. В его доме в Тбилиси она не знала отдыха. Он все время заставлял ее работать, и она постоянно что-то убирала, стирала, вышивала. К работе она была привычна, но здесь, в доме дяди Лео, она чувствовала себя прислугой, а не родственницей, и это угнетало ее.
Слезы навернулись на глаза Нины, когда она протирала хрусталь в шкафчике. У нее никого не осталось, ее родители и братья были убиты, и последний родственник, к кому она обратилась, дядя Лео, был холоден и неласков. Кроме того, он забрал у нее все деньги и документы.
— Нам надо будет похоронить твоих родителей и братьев и, кроме того, заботиться о тебе, поэтому ты должна отдать все деньги мне.
Дядя не постеснялся обыскать всю ее одежду, пока она была в ванной и, обнаружив сбережения родственников, присвоил их. Забрал он и свидетельство о рождении. Что она могла поделать?
Кое-как справившись со слезами, она продолжала работу. Самым трудным было вычистить шторы — потолки в квартире дяди Лео были высокими. Нине несколько раз казалось, что она вот-вот упадет со стремянки.
Закончив со шторами, Нина позволила себе коротенькую передышку.
Нина сглотнула комок, застрявший у нее в горле. Все это осталось в прошлом — во вчерашнем и позавчерашнем днях. Всего этого не вернуть. Но надо было как-то жить и привыкнуть к мысли, что хорошее позади… Вот только сможет ли она…
Она перешла в спальню и занялась большими шкафами. Здесь было столько одежды и белья, сколько невозможно было собрать и в пяти домах в ее родном селе. Если перевезти туда всю эту одежду и показать людям, тбилисских Тодуа непременно приняли бы за миллионеров, за очень больших и значительных людей. «У меня никогда не будет столько одежды и белья, — с грустью подумала Нина. — Никогда!»
Она разобралась с зеркалами — они заблестели первозданной чистотой и яркостью — и принялась стирать пыль с деревянных спинок кровати. Кровать была огромная, резная и походила на ковчег, предназначенный для плавания по морям. Нина тщательно полировала резьбу, добиваясь зеркального блеска на гроздьях винограда и лицах херувимов.
Оставалось заправить простыни. Нина легла, чтобы дотянуться до края и уложить покрывало. Звучный хлопок по ягодице заставил ее вздрогнуть.
— Да успокойся ты! Это я… — Дядя Лео широко улыбался. Занятая работой, она не расслышала, как он вошел.
— Я уже заканчиваю, дядя. Наверное, я немного задержалась?
— Как обычно, — усмехнулся Нинин родственник. — Но это ничего… — Он наклонился над Ниной и оперся о кровать так, что она оказалась между его рук. Его лицо было теперь совсем близко от ее лица. — Я готов простить тебя, девочка. Я всегда иду тебе навстречу, забочусь о тебе, хотя ты не всегда меня слушаешься и не делаешь то, что нужно.
— Спасибо, дядя…
Лицо дяди приблизилось к ее лицу. Нина чувствовала себя неуютно. Она старалась вжаться в матрас, уменьшиться в размерах. Но дядя опускался все ниже и ниже. Казалось, руки не выдержат тяжести тела и он упадет на племянницу. Его широкая грудь легла на грудь девочки, и внезапно она почувствовала его губы на своих губах. Ощущение было омерзительным.
— Дядя, что вы делаете?! — Нина попыталась выползти из-под Лео. Но он не пускал ее. Он вновь всосался в ее губы.
— Будь хорошей девочкой, Нина. И слушайся дядю. Слушайся его во всем! — Лео жарко дышал, его руки сорвали платьице с Нины, и она почувствовала, как его широкие ладони жадно сжимают ее груди. Нина застонала от боли.
— Ниночка… — прохрипел Лео. Его руки продолжали тискать ее груди. Потом Нина почувствовала их на своих бедрах.
— Дядя, дядя! — кричала она.