Спартанский лев
Шрифт:
Путь Симонида лежал в Коринф, откуда он собирался на корабле добраться до Аттики. Если получается, что единственным оплотом Эллады перед вторжением Ксеркса являются афиняне, значит, место Симонида рядом с Фемистоклом. Пусть афиняне видят, что Симонид восхищается их мужеством и готовностью противостоять неизмеримо сильнейшему врагу.
Въехав в Коринф, Симонид вдруг узнал, что в городе стоит спартанское войско, которое направляется в Фермопилы, чтобы там остановить Ксеркса. И возглавляет это войско царь Леонид. Об этом говорили все вокруг. Симонид, уже заплативший рыжему брадобрею, чтобы тот подстриг ему волосы и подровнял бороду, мигом вскочил с низенькой скамейки, услышав про царя Леонида
— Где стоят спартанцы? — спросил Симонид у рыжего.
— Войско стоит станом за городской стеной на берегу моря, — ответил тот, — а царь Леонид и его телохранители расположились в святилище Сизифа, что близ источника Пирены. Знаешь, как туда добраться?
— Знаю, — буркнул Симонид, набросив на плечи плащ и нахлобучив на голову широкополую шляпу.
— Куда же ты, друг? — удивлённо окликнул его брадобрей. — Свою работу я ещё не сделал!
Но Симонид уже шагал прочь, взмахом руки приказывая своему рабу следовать за ним.
— Что мне делать с твоими деньгами? Эй, друг! — И брадобрей выбежал из тени портика на солнцепёк, намереваясь догнать Симонида.
— Оставь себе! — обернувшись, крикнул поэт. — Это тебе плата за добрую весть.
Рыжий с недоумевающим лицом под смех и шутки зевак и собратьев-брадобреев вернулся под крышу портика.
— Побольше бы мне таких чудаков, — проворчал он себе под нос.
Царь Сизиф, сын Эола [189] , был основателем Коринфа. Правда, название у города в те стародавние времена было иное — Эфиры. По легенде, Эол, отец Сизифа, был родоначальником племени эолийцев, пожалуй, самого музыкального из всех эллинских племён.
189
Эол — мифический родоначальник греческого племени эолийцев, сын Эллина и нимфы Орсеиды, внук Зевса.
Во времена Сизифа эолийцы жили не только в Срединной Греции, но и на Пелопоннесе. С приходом дорийцев им пришлось искать пристанище в Азии и на островах Эгейского моря, часть эолийцев сумела закрепиться в горах Аркадии. С той поры пелопонесских эолийцев звали аркадянами. Дорийцы завоевали Эфиры и дали городу другое название — Коринф. Родоначальником дорийской царской династии в Коринфе стал Адет, потомок Геракла.
Ныне у коринфян не было царей. Власть была у земельной и торговой аристократии, которая богатела на посреднической торговле между западными и восточными эллинами.
Коринфяне почитали Сизифа и приносили ему жертвы как герою-эпониму. Хотя царь Сизиф был смертным человеком, но он прославился тем, что ухитрялся обманывать самих богов. За это Зевс наказал Сизифа: в царстве мёртвых он должен был вечно вкатывать на гору тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, срывался вниз. Всю работу приходилось начинать сначала. Отсюда и пошла поговорка: Сизифов труд.
Святилище Сизифа было построено на том месте, где когда-то возвышался его дворец. Предприимчивые коринфяне, по сути дела, превратили святилище в постоялый двор, устраивая здесь на ночлег чужеземных послов, а также путешественников из тех государств, дружбой с которыми особенно дорожили. Вот почему спартанский отряд власти Коринфа разместили в Сизифейоне. Лакедемон был давним и самым преданным союзником коринфян.
Святилище Сизифа представляло собой обширный участок у юго-восточной подошвы горы Акрокоринф, обнесённый прочной каменной стеной и обсаженный кипарисами. Внутри было несколько зданий,
К дворцу примыкала пинакотека — картинная галерея, — на всех картинах которой были воспроизведены мифические сюжеты, так или иначе связанные с Сизифом. С другой стороны дворца тянулась крытая колоннада в глубь небольшого парка. Под кровлей колоннады возвышались на постаментах статуи из белого паросского мрамора. Тут была статуя Сизифа, его жены Меропы, сына Главка, внука Беллерофонта, оседлавшего крылатого коня Пегаса... Были тут и другие статуи ближних и дальних родственников Сизифа.
Для постояльцев между стеной и парком был выстроен из камня длинный одноэтажный дом со множеством небольших помещений. Рядом находилась баня с бассейном и конюшня для вьючных животных. К дому для гостей вела дорожка, мощённая плитами, по краям которой стояли мраморные статуи обнажённых нимф.
Помимо торговли Коринф славился храмом Афродиты и принадлежавшими этому храму диктерионами [190] , куда отбирали самых красивых рабынь: эллинок и азиаток. Культ Афродиты, подательницы наслаждений, был развит в Коринфе как нигде в Греции, поэтому женская нагота повсюду здесь бросалась в глаза в виде статуй обнажённых нимф, харит [191] и богинь.
190
Диктерион — публичный дом.
191
Хариты — греческие богини красоты и женской прелести, считались дочерьми Зевса и Евриномы, дочери Океана.
Леонид был удивлён и обрадован, увидев перед собой Симонида в запылённой дорожной одежде.
— Друг мой! Откуда ты? А мне сказали, что ты уехал в Олимпию.
— Я уже приехал обратно, — улыбнулся поэт. — Если бы ты знал, царь, какое это счастье — посреди стольких тревог и пугающих слухов увидеть красные плащи и щиты спартанского войска, выступившего на защиту Эллады. Честь тебе за это и хвала, царь Леонид!
Симонид говорил так, поскольку видел спартанскую стражу, стоявшую у ворот Сизифейона. Начальник стражи провёл Симонида к Леониду.
В комнате кроме царя находились трое гиппагретов. Это были: Сперхий, Пантей и Евксинефт.
Симонид был хорошо знаком с каждым после своей поездки в Лакедемон. Поэтому он воздал хвалу и им, заметив, что сегодня ночью будет спать спокойно: его сон станет охранять войско лакедемонян.
— Вынужден тебя огорчить, друг мой, — сказал на это Леонид, садясь на скамью напротив Симонида. — Спартанское войско не выступило в поход. Со мной лишь мои телохранители, а их всего триста человек.
Улыбка погасла на лице Симонида. Он перевёл взгляд на Сперхия. Тот покивал, подтверждая сказанное.
— А войско, что стоит на побережье? — спросил поэт.
— Это союзники, присоединившиеся к нам по пути сюда, — ответил Леонид. — Их тоже немного, две тысячи воинов. Добровольцы из Тегей, Мантинеи, Микен, Орхомена, Флиунта и других городов.
— Это те, кто не побоялся нарушить священное перемирие, — вставил Пантей.
— Но это же безумие — идти со столь малым войском против Ксеркса! — воскликнул Симонид.