Спартанский лев
Шрифт:
Неожиданно перед Дафной возник Клеомброт в наспех наброшенном плаще с блестящими радостными глазами.
— Что ты тут стоишь как статуя? — гаркнул он прямо в лицо Дафне. — Ты что, ничего не знаешь?.. О боги! Она ничего не знает!
— А что я должна знать? — недоумевающе спросила Дафна. — И вообще, куда все спешат?
— Твой муж вернулся из Азии живой и невредимый, он теперь у эфоров. — Клеомброт встряхнул Дафну за плечи. — Все сограждане спешат посмотреть на Сперхия. Разве это не чудо?
— А Булис? Где Булис? — промолвила Дафна, отказываясь верить
— Булис вернулся вместе со Сперхием. Они оба целы и невредимы!
— Клеомброт, я сейчас заплачу, — пробормотала Дафна.
— Плачь! Сегодня тебе можно плакать! — воскликнул Клеомброт, увлекая Дафну за собой.
Если сказать, что старейшины и эфоры были в растерянности, значит, не сказать ничего. Появление Сперхия и Булиса в Спарте после четырёх месяцев отсутствия стало для спартанских властей небывалым потрясением прежде всего потому, что никто не ожидал такого великодушия от персидского царя. Эфоры и старейшины были изумлены ещё и тем, что гнев Талфибия утих, хотя расплата смертью за смерть так и не состоялась вопреки оракулу из Додоны.
Сперхия и Булиса допрашивали порознь. В то время как со Сперхием беседовали эфоры, Булис в другом помещении отвечал на вопросы старейшин. В расспросах подспудно чувствовалось подозрение: Булис и Сперхий приложили усилия к тому, чтобы уцелеть и не дать гневу персидского царя излиться на их головы. Булис сразу почувствовал такую подоплёку и не удержался от упрёков.
— Меня и Сперхия посылали к персидскому царю, дабы избавить Лакедемон от гнева Талфибия, — молвил он, взирая на геронтов вызывающе. — Насколько мне известно, гнев Талфибия больше не довлеет над спартанцами. Поэтому всякие подозрения и намёки на то, что мы со Сперхием якобы устрашились смерти и сумели как-то договориться с Ксерксом, просто смешны и нелепы. Неужели наших сограждан не радует то, что избавление Спарты от гнева богов было достигнуто не ценой нашей крови? А может, все вы просто досадуете на то, что Ксеркс оказался не столь кровожадным, как вам бы того хотелось?
Старейшины постарались заверить Булиса в том, что все они конечно же рады такому повороту событий. А что касается подозрений, то тяжесть их не настолько велика, чтобы придавать этому значение. Ведь в пользу Булиса и Сперхия говорит то, что гнев Талфибия наконец-то прекратился.
Сперхий, разговаривая с эфорами, заинтриговал их тем, что упомянул про Демарата.
— Ты виделся с Демаратом в присутствии персов? — поинтересовался Евксинефт.
— Я виделся с ним с глазу на глаз, — ответил Сперхий. — Мы с Булисом провели три дня в доме Демарата. Это было в Сузах.
Лица эфоров напряглись, словно они услышали не совсем то, что желали бы.
— И как поживает в Сузах наш изгнанник? — язвительно спросил кто-то.
Сперхий не стал скрывать того, что жилище Демарата на чужбине гораздо удобнее и просторнее его дома в Спарте. Рассказал Сперхий и о том, что Демарат пользуется доверием Ксеркса и имеет беспрепятственный доступ в царский дворец,
— Значит, Демарат неплохо устроился у персов и возвращаться в Спарту не собирается, — промолвил Евксинефт, как бы подводя итог и намекая, что на этом разговор о Демарате можно прекратить.
Однако Сперхий был иного мнения.
— Однажды я беседовал с Демаратом глубокой ночью, когда Булис уже крепко спал, — сказал он. — Демарат поведал мне, что Ксеркс собирает войско для похода на Элладу. Царь намерен отомстить афинянам за позор своего отца Дария.
— А про восстание вавилонян Демарат тебе не рассказывал? — проговорил Евксинефт, сверля Сперхия пристальным взглядом. — До нас дошёл слух, что персы с трудом одолели вавилонян в большой битве.
— Демарат сказал мне и об этом, — кивнул Сперхий. — Я сам видел последствия восстания, проезжая но Месопотамии. Но к моменту нашей встречи с Ксерксом вавилоняне были уже разбиты.
— Нет, скорее всего восстание в Месопотамии окончательно ещё не подавлено, — вставил эфор Архандр. — Персы захватили Вавилон и Борсиппу, это верно. Но в междуречье Тигра и Евфрата много и других городов. Кто знает, сколько ещё сил и времени потребуется персам, чтобы стать хозяевами положения в Вавилонии.
— Вот для чего Ксерксу понадобилось собирать войско, — заметил Евксинефт. — А Демарат попросту морочил тебе голову. И наверняка с ведома Ксеркса, который хочет нагнать страху на спартанцев.
— Не думаю, — нахмурив брови, промолвил Сперхий.
Однако чем старательнее Сперхий пытался убеждать эфоров в правоте своих слов, тем упрямее эфоры не желали его слушать. Их гораздо больше занимало, почему Ксеркс и Гидарн одарили спартанских послов таким щедрыми подарками.
— Ты и Булис покидали Спарту, имея лишь одежду на себе. Вернулись же обладателями больших богатств, для перевозки которых понадобилась четырёхколёсная повозка, — сказал Евксинефт. — Как ты всё это объяснишь, Сперхий?
— Как мне сказал Демарат, дары, полученные мною и Булисом от Ксеркса, есть самые обычные царские подношения любым послам, прибывавшим к персидскому владыке, — пожал плечами Сперхий.
— Положим, Демарат не лгал и царские дары чужеземным послам — это персидский обычай, — опять заговорил Евксинефт. — Но чем объяснить щедрость Гидарна, вот в чём вопрос. Или Гидарн тоже следовал какому-то обычаю?
— Я полагаю, что Гидарн желал добиться нашего расположения, только и всего. — Сперхий опять пожал плечами. — По своей натуре Гидарн очень щедрый человек.
— А может, Гидарн пытался подкупать тебя и Булиса? — В голосе Евксинефта прозвучали вкрадчивые нотки.
Ни тон эфора-эпонима, ни выражение его глаз не понравились Сперхию, поэтому он ответил резко:
— Ну, вы тут решайте, в чём я провинился перед Спартой, вернувшись из Азии с кучей персидских даров. А у меня нет желания выслушивать ваши глупые намёки! Меня ждут жена и друзья, по которым я соскучился.
Сперхий поднялся со стула и решительно направился к выходу. Никто не ожидал подобного поступка.