Спасательная шлюпка
Шрифт:
Через двое корабельных суток он по-прежнему не имел решения. Но, видимо, не судьба была ему подумать об этом спокойно. Едва он сел на койку с магнитофоном Эстевена, чтобы записать события последнего дня, за перегородкой соседнего отсека раздался шум — крик, вопли нарушили тишину корабля.
Он сунул магнитофон в карман и выбежал в средний отсек, увидев, что Гроус прижал к стене Эстевена и пытается сделать так, чтобы тот лишился сознания. Гроус был лет на десять старше Эстевена, ниже ростом и легче. К тому же он, очевидно,
Джайлс отшвырнул пару коек и сгреб Гроуса за воротник.
— Стой! — рявкнул он, отбрасывая его от жертвы. Эстевен уже сползал по стене на пол. — Остынь, Гроус. Ну, ну, не пытайся ударить меня, веди себя спокойно. Эстевен, сядь на другую койку и расскажи, что случилось.
— Он, он… — всхлипывал Эстевен. На его щеках появился уже знакомый Джайлсу неестественный румянец. — Он берет все, что ему нравится. Он взял компьютер и еще книгу. Я хотел лишь вырвать из нее несколько страниц, чтобы записать туда музыку, которую сочинил…
— Всего лишь!.. — завопил Гроус в бешенстве. — Несколько страниц— это всего лишь?! Целую пачку листов из книги моих предков о доказательстве теорем! Я читал ее, чтобы убить время, но это моя книга, и для меня она бесценна! Ей 225 лет! И ты посмел думать, что я позволю тебе вырвать страницы из книги, завещанной мне предками, чтобы нацарапать какую-то доморощенную мелодийку? Это ты-то собираешься сочинять музыку? Да все знают, что всю музыку теперь пишут музыкальные ящики…
— Гроус! — сказал Джайлс.
Тот замолк.
— Он думает… — начал Эстевен.
— И ты тоже, — сказал Джайлс. — Спокойно. Гроус, покажите-ка мне книгу.
Все еще глядя на Эстевена, Гроус полез в карман и вынул оттуда коричневый томик, маленький, умещающийся на ладони. Однако, открыв его, Джайлс увидел, что на страницах было достаточно пустого места вокруг чертежей.
— Это математическая книга по доказательству теорем?
— Так точно, Ваша Честь, — уже менее агрессивно сказал Гроус. — Ее купил мой дед еще до Великой Революции. Это наследство того времени, когда компьютеры занимали целые этажи.
— Ей двести лет? — спросил Джайлс. — Ты прав, что не дал ее уродовать, Гроус.
Он поморщился, взял угол одной страницы двумя пальцами и попытался оторвать бумагу.
— Она довольно прочна для такой старой книги, — сказал он. — Как…
— Ее пластифицировали, — гордо ответил Гроус. — Это сделал мой отец, и это стоило ему месячного заработка, но зато она уже сорок пять лет выглядит как новенькая.
— Пласти… что? — спросил Эстевен.
— Все правильно, Эстевен, — сказал Джайлс. — Гроус прав.
— Да нет, — сказал тот, все еще глядя на книгу. — Только… если это пластик, моя ручка не будет на нем писать. Эти листы мне не годятся.
— Черт побери, что же ты не подумал об этом с самого начала, прежде чем хватать мою книгу?! — завопил Гроус.
— Да я сперва попросил тебя…
— А я тебе сказал «нет»! Неужели я должен давать объяснения, почему нельзя рвать книгу, доставшуюся мне по наследству?
— Было бы немного умнее, если бы ты попытался все же объяснить ему это, — сказал Джайлс. — Ладно, спрячь ее, чтобы никто до нее не добрался.
Он ушел в свой отсек и обнаружил, что за ним вслед вошла Мара. Она встала возле него.
— Да? — сказал он, глядя на нее.
— Можно вам кое-что сказать? — спросила она. Ее лицо было серьезным.
— Что именно?
— Если вы пойдете со мной…
В среднем отсеке играла мелодия Боссер, сопровождаемая хриплым Сайнгх, но вдруг она сменилась каким-то плачущим инструментом, а затем снова раздался крик.
Вбежав в отсек, Джайлс увидел Гроуса, который пытался вырвать магнитофон из рук Эстевена.
— Чтоб я больше не слышал ничего подобного! — кричал Гроус. — Верни Боссер и Сайнгх, так будет лучше!
— Минутку, минутку, — умолял Эстевен. — Послушай немного, это Спайни…
— Какого дьявола, Спайни, — ревел Гроус, — это Кайлайн, а я его не выношу!
— Сэр! — воззвал к Джайлсу Эстевен. — Вы разбираетесь в музыке, ведь вы получили образование. Вы ведь можете определить разницу, Ваша Честь? — дрожащими пальцами он нажал кнопку.
— Верно, это Спайни, — сказал Джайлс. — Но я не питаю большого пристрастия к музыке. Боссер и Сайнгх устраивают меня в той же степени, что и все остальное.
Он уже было повернулся, чтобы выйти, как Эстевен умоляюще поднял руку.
— Я был прав, сэр, вы разбираетесь в музыке. Знаете ли вы, кто исполняет здесь соло? Это я. Моя работа состоит в аранжировке и исполнении таких кусков. Конечно, я могу написать инструментальную вещь и извлечь прекрасный звук из синтезатора. Но в наши дни осталось совсем немного людей, которые знают и понимают свои инструменты. Я думаю, вам бы понравилось, если бы вы послушали еще… то есть, когда живой музыкант…
Музыка оборвалась — Гроус дотянулся-таки до кнопки. Полилась мелодия Боссер и Сайнгх. Эстевен пытался протестовать, но потом замолчал.
— Гроус, — сказал Джайлс. Тот обернулся. — Это магнитофон Эстевена.
Гроус молчал.
— Так же, как и книга — твоя. Если тебе не нравится, что за музыку он ставит, приди ко мне и скажи. Я не желаю, чтобы ты сам лазил к магнитофону, это ведь не твоя вещь.
— Есть, сэр, — пробормотал Гроус, глядя в пол.
— А ты, — сказал Джайлс Эстевену, — полчаса играй то, что хотят они, а полчаса — все, что тебе заблагорассудится.