Спасая Куинтона
Шрифт:
Я вижу в его глазах, что он хочет меня убить, и радуюсь этому, лежа в гравии, камни впиваются в мою кожу, и только голубое небо надо мной.
– Сделай это, - давлюсь кровью, наполнившей мой рот.
– Убей меня.
Он улыбается и снова ударяет, и я чувствую, как одно из ребер ломается, когда металл врезается в него. Чувство, будто весь воздух высасывают из меня, причиняет ужасную боль. Больше я ничего не чувствую. Тело немеет. Мертв.
Я
Он бросает монтировку в сторону и закатывает рукава, переключаясь на удары кулаками. И когда он нацеливает один из них в мою голову, я открываюсь полностью, следя за тем, чтобы он довел дело до конца. Просто сделай это. Я готов.
– Похоже, ты сам этого хочешь, - говорит Джонни с рвением и замешательством на лице, а затем его кулак врезается в мое лицо.
– Может быть, так и есть, - все, что я говорю ему, вкус крови заполняет мой рот. Так и есть, я знаю.
– Боже, вы наркоши - такие никчемные куски дерьма, - говорит он с улыбкой.
– Зачем вам жить. Никто не заботится о том, живы вы или умерли.
Он говорит так, будто он сам не наркоман, и мне интересно, принимает ли он, или просто продает дерьмо людям, помогая испоганить свою жизнь в обмен на деньги. Интересно, есть ли у него ради чего жить. Кто-то, кто заботится о нем. Каково это, когда в твоей жизни есть кто-то, как у меня раньше Лекси?
Или Нова. Я прогоняю мысли из головы и пытаюсь сфокусироваться на нем, как он движется, решая, куда ударить меня.
Меня одолевают противоречивые чувства. Я даже не уверен, откуда возникают такие мысли. О Нове. Или это простой страх, что на этот раз не будет скорой помощи, чтобы появиться и оживить меня. Наступает паранойя.
Какого хера.
– Я позволю тебе жить, говорит парень, замахиваясь кулаком для очередного удара с горящими злобой глазами, налитыми кровью. Он сильный, и я знаю, что навряд ли он себя контролирует, даже говоря, что собирается позволить мне жить, он может легко перечеркнуть свои слова одним ударом и, вероятно, даже не осознавая этого, пока не станет слишком поздно.
– Так что можешь сказать своему маленькому другу-шлюшке, что ему стоит быть осторожнее.
Он ударяет еще раз кулаком в ребра, и боль пронизывает мое тело. Я хочу закричать, чтобы он не делал мне одолжение, оставляя меня в живых. Чтобы прикончил меня. Но вместо этого, когда он заносит руку, чтобы снова ударить меня, я делаю то, чего не ожидаю. Я встаю и убегаю, как сраный слабак, убегаю от смерти, убегаю от того, что я заслуживаю.
Блядь, что я делаю? Почему просто не скажу ему, чтобы прикончил меня? Он бы так и сделал, если бы я достаточно его разозлил. Но вместо этого я сбежал. Выбрал жизнь.
– Куинтон, ты как?
– голос Новы выдергивает меня обратно в настоящее время, и я злюсь, потому что она парит мой мозг.
Даже через девять месяцев она поглощает мои мысли почти так же, как Лекси. Она заставляет меня колебаться, и мне это не нравится.
Смотрю на нее, разозлившись, потому что она здесь, когда я уже свыкся с мыслью, что она меня отпустила - она должна была. К тому же, в моем организме почти не осталось никаких наркотиков, и я чувствую, что могу выцарапать глаза кому угодно.
– Нова, просто уходи, - говорю я, двигая ноги с матраса. Колени одеревенели и болят суставы. Я где-то потерял ботинок, одна нога изрезана и кровоточит.
Нова присаживается рядом со мной, качая головой.
– Нет, пока я не помогу тебе... Куинтон, я хочу тебе помочь.
На секунду мое сердце замирает, но потом шрамы на груди начинают гореть, призывая заткнуть свои эмоции. Мне нужно перестать реагировать на нее, и просто необходимо хотя бы одна дорожка, так чтобы не чувствовать ничего – не чувствовать ее.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи.
– Пытаясь выглядеть более уверенно, чем я себя чувствую, опираюсь на ноги и встаю. Колени начинают подгибаться, но я держусь из последних сил, чтобы не упасть на пол.
– И прошу тебя уйти.
Она оглядывается на свою подругу, которая рассматривает меня и видит, на самом деле, больше, чем Нова.
– Мы, наверное, должны его послушать, - говорит она Нове, замечая что-то, что ей не нравится, и мне хочется, чтобы Нова с ней согласилась.
Нова сжимает губы с такой силой, что кожа вокруг ее рта белеет. – Нет, - она смотрит на меня.
– Я не уйду, пока ты не позволишь помочь тебе.
Меня начинает лихорадить еще больше, и я пытаются свалить это на то, что мне нужно принять дозу, но все не так просто. Это из-за нее. Ее глаза. Ее слова. Тот простой факт, что она прямо передо мной, только руку протяни, но я не могу прикоснуться к ней. Я бы покинул мою собственно-возведенную тюрьму, если бы так поступил. Попытался бы убежать от стен, которые построил вокруг себя, сделанные из чувства вины. Где фундаментом служит обещание, которое я дал, что никогда не забуду любовь всей моей жизни, чья жизнь закончилась из-за меня.
– Ты не можешь мне помочь, - рычу на нее.
– Теперь просто убирайся, прежде чем я заставлю тебя уйти.
Она вздрагивает, как будто я ударил ее, но кажется, преисполнена еще больше решимостью, приближаясь ко мне.
– Я никуда не уйду, так что будь любезен позволить мне хотя бы промыть твои раны – может начаться заражение.
Ее забота обо мне одновременно радует и ужасает меня. Есть только одна вещь, которую я могу сделать сейчас. Борясь с импульсом внутри моего тела, чтобы схватить ее и впиться поцелуем в ее губы, встаю и хромаю к дверному проему, обходя ее подругу. Направляюсь в коридор в комнату Делайлы. Дверь широко открыта, и комната пуста, как раз то, что мне нужно.