Спасём наш Мир

Охотин Александр Анисимович

— Да-а-а, вот это материальчик, — сказал отец, когда запись закончилась. — Никакой адвокат этим уродам не поможет.

— Как ты думаешь, кто это мог снять? — спросила мама.

— Ясно, что не сами поджигатели, — ответил папа. — Кстати, они гонялись за тем, кто снимал. Жаль, звука нет.

— А автобус, похоже, из областной администрации. Неужели тут губернатор замешен?

— Мам, а что, в той администрации никого кроме губернатора нет? И шоферов нет? — намекнул Кирилл. —

Не, губернатор тут не при чём.

— Возможно не при чём, — согласилась мама, а папа сказал:

— Губернатор — порядочный человек, я его знаю. Здесь кто-то другой. Кстати, тот, что сигаретой подавился, он мне кого-то напоминает.

Мама вдруг чего-то вспомнила:

— Слушай, а это не шофёр Помидорова, ну того — председателя городского суда?

— Точно! Он самый! — Отец узнал «круглого». — Неужели в этом деле замешан Помидоров? Но при чём тут этот автобус?

— Я вспомнила, — сказала мама. — В начале года губернатор какой-то автобус передал горсуду?

— Ну да, точно, это же он и есть! Интересное дело получается…

…Когда уходили от Гриневских и родители о чём-то разговаривали с Ромкиной мамой, Ромка спросил:

— Кир, это вы с Вованом снимали?

— С чего ты взял? — Кирилл изобразил удивление.

— Да так, есть кое-какие улики.

— Какие ещё улики?

— А такие: снято не видеокамерой, а фотиком, фотик фирмы «Canon» и заводской номер похож на твой.

— Ром, у меня нет заводского номера, я не на заводе сделан. У фотика есть, а у меня нет. А вообще, откуда ты это узнал?

— Всё просто. Я когда флешку вставил, в свойствах файла всё прочитал, а в деревне такой фотик только у тебя есть.

— Ну и что? Ну есть у меня фотик, ну похож номер, с чего ты взял, что это номер моего фотоаппарата? Не мог же ты номер точно запомнить?

— Ну, точно не запомнил, а всё равно что-то похожее есть.

— А номера все похожие — из цифр состоят. И вообще, подумай, как мы могли это снимать, если нас родители в девять часов спать загнали? И не могли же мы заранее знать, что ночью будут чего-то поджигать.

— Да, правда, не могли…

Вообще-то, Ромка очень талантливый. Может быть он даже гений. Он умеет здорово играть на гитаре, на скрипке, да и вообще на разных музыкальных инструментах. В школе Ромка круглый отличник. Казалось единственное, чего Ромка не умеет, так это рисовать так, как Кирилл. Вот и теперь, догадывался ведь он, кто снимал. Всё бы ничего, вот только всё портила эта его вредность…

…После обеда, примчались Васька и Юлька.

— Вов, Кир, идёмте купаться! — крикнул Васька.

Вовка выбежал на улицу следом за братом. Вчетвером они отправились на

речку. Вниз с горы они спускались по песчаной дороге, идущей от края деревни. Это как раз около дома Беловых. С двух сторон над ними зелёным сводом нависали ветви дубов и берез. По бокам, образуя зелёные стены, стояли кусты орешника. Здесь, в тени этого зелёного шатра, было не так жарко, как на солнцепёке. Запах леса навевал по-летнему светлое настроение. «Как тут красиво! — думал Вовка. — Жаль, что лето не навсегда. Потом осень, опять в школу — скукотища!» Но до конца лета было ещё далеко.

По пути Юлька рассказала, что ночью какие-то дядьки хотели поджечь дома, но их поймали и сдали в милицию, а из милиции их отпустили.

— Мы это знаем, — сказал Кирилл, а Юлька спросила:

— Интересненько. Если ты всё знаешь, то, может, знаешь, и почему их отпустили?

— За них заступились крупные шишки.

— Какие шишки? — не понял Васька.

— Не еловые — это уж точно, — ответил Кирилл.

— Сосновые? — спросил Васька, и все чуть не попадали от смеха. Даже Юлька поняла, какие «шишки», точнее каких «шишек» имел в виду Кирилл.

— Чего вы смеётесь-то? — обиделся Васька. Ну же и вид у него был: стоящие «ёжиком», волосы, выгоревшие на солнце до такой степени, что казались почти белыми на фоне тёмной загорелой кожи; наивные светло-голубые глаза и полуоткрытый от обиды и непонимания рот. Вовка, взглянув на него, вообще чуть не упал от смеха.

Кирилл отсмеялся первым и сказал:

— Хватит вам ржать. Лучше бы объяснили… ребёнку, кто такие шишки.

— Вот ты и объясни, — сквозь смех предложил ему Вовка, а Юлька сказала:

— Шишки — это те, которые чиновники.

— Точно, — сказал Вовка, — только это не правильные, а плохие чиновники.

— Правильно, — подтвердил Кирилл.

— А-а-а, так бы сразу и говорили, — сказал Васька.

— А Кира, так и сказал — «шишки», — съехидничала Юлька.

— Не Кира, а Кирилл, — сказал Кирилл, — ну можно Кир, а Кира — это девчоночье имя.

— А ты чего, девочек не уважаешь? — спросила Юлька.

— При чём тут это: «уважаешь», «не уважаешь»? Я же не девчонка, значит, и имя у меня не девчоночье. Тебе бы понравилось, если бы тебя называли не Юлей, а Юлием?

— Ну ладно, Кир, больше не буду. Плохо, что чиновники за преступников заступаются, да?

— Да, это очень плохо. Теперь преступники совсем бояться перестанут и могут ещё чего-нибудь плохого натворить.

— А чего они могут натворить? — спросил Вовка.

— А кто их знает… Увидим… завтра. Ладно, чего встали? Купаться-то идём, или как?