Спасение красавицы
Шрифт:
— А теперь мы немножко потолкуем, — сказал я Лексиусу. — И для начала ты мне скажешь, где Тристан.
Мой вопрос, естественно, его испугал.
— Спит, — ответил он. — Султан отпустил его где-то с час назад.
— Я желаю, чтобы ты за ним послал. Хочу с ним поговорить. А еще хочу посмотреть, как он тебя отымеет.
— О нет, пожалуйста… — простонал Лексиус и кинулся целовать мне ступни.
Я сложил ремешок вдвое и стегнул управляющего по лицу.
— Хочешь, чтобы у тебя на лице тоже остались отметины, Лексиус? —
— Зачем ты это делаешь со мной? — горячо прошептал он. — Почему именно на мне ты хочешь отыграться?
Его глаза были такие большие, такие красивые! Не удержавшись, я наклонился к нему и поцеловал, ощутив, как страстно впились его губы в мои. Целовать Лексиуса было не сравнимо ни с чем! Он словно всю душу вкладывал в свои поцелуи, и многое говорил ими, гораздо больше, полагаю, нежели сам он знал. И я мог бы целовать его целую вечность, это само по себе затопляло нас обоих волной наслаждения.
— Я делаю это не ради какой-то мести, — сказал я наконец. — Я делаю это потому лишь, что мне нравится делать это для тебя, потому что тебе это нужно. Тебе определенно это необходимо. Ведь ты хотел бы среди нас, рабов, стоять на четвереньках, и ты сам это прекрасно знаешь.
Он разразился слезами, кусая губу, чтобы не заплакать в голос.
— Если бы я мог всегда тебе служить… — выдохнул он.
— Ну да, знаю. Но ты же не можешь выбирать, кому служить. В том-то и штука! Ты должен посвятить себя самой идее служения, должен полностью отдаться этому… И знаешь, рано или поздно всякий прирожденный повелитель становится господином или госпожой.
— Нет, я не могу в это поверить.
Я усмехнулся.
— Я бы, пожалуй, сбежал отсюда и прихватил тебя с собой. Надел бы твои красивые одежды, выкрасил бы в черный цвет волосы, затемнил чем-нибудь лицо, а тебя, как есть нагого, перекинул бы через седло, как, помнится, уже обещал, и упорхнул бы отсюда.
Лексиус дрожал всем телом, переваривая услышанное, и глядел на меня, словно одурманенный словами. Он великолепно знал, как вышколивать рабов, как их наказывать и держать в ежовых рукавицах, и абсолютно ничего не ведал о том, каково оказаться на другом конце такого рабовладения.
Я приподнял его лицо за подбородок. Он явно хотел, чтобы я поцеловал его снова, и я с удовольствием это сделал, не торопясь, с чувством, медленно проведя языком за его нижней губой. И очень надеясь, что это исполнение его желания не даст мне внезапно почувствовать себя его рабом.
— Теперь подними Тристана, — велел я, — и приведи его сюда. И если ты еще хоть что-то скажешь мне против, я еще и Тристану велю тебя выпороть.
«Если доведет эту мою шутку до конца, значит, он не только красивый, но и безмозглый», — хмыкнул я про себя.
Позвонив в колокольчик, Лексиус пошел к дверям, подождал некоторое время. Потом, не открывая створок, отдал кому-то распоряжение.
Я сел на постель, едва не пожирая его взглядом. Мне нравились изгибы его скул, изящная линия рта; нравилось то, как своей переменчивой мимикой и повадками Лексиус то предстает мужчиной, то мальчиком, то женщиной, то эфемерным ангелом…
Стук в дверь заставил туземца вздрогнуть. Он снова что-то проговорил, выслушал ответ. Затем отпер дверь, кивком позвал кого-то — и в комнату на четвереньках прошел, кротко опустив голову, Тристан. Лексиус быстро запер за ним дверь.
— Ну, теперь в моем распоряжении два невольника, — оживился я. — Или же у тебя, Лексиус, теперь два господина. Тут так просто и не рассудить!
Тристан оторопело поднял взгляд, увидел меня голого на постели, затем в полнейшем недоумении посмотрел на управляющего.
— Иди сюда, присядь со мной, — сказал я принцу. — Хочу с тобой поговорить. А ты, Лексиус, встань перед нами на колени, как стоял до этого, и веди себя тихо.
«Ударный аккорд», — подумал я.
Тристан, надо сказать, не сразу постиг, что происходит. Он обозрел нагое тело нашего господина, потом перевел взгляд на меня. Наконец поднялся с пола, перешел к кровати и сел рядом со мной.
— Поцелуй меня, — сказал я и ладонью привлек к себе его лицо. Чудесный поцелуй, более крепкий, но не такой чувственный, как поцелуи Лексиуса, который как раз застыл на коленях перед Тристаном. — А теперь повернись и поцелуй нашего горемычного господина.
Послушавшись меня, Тристан легко приобнял управляющего, и тот подставил губы для поцелуя с излишней даже готовностью, чтобы мне угодить. Или чтобы позлить меня.
Вновь повернувшись, Тристан устремил на меня вопрошающий взгляд. Я сделал вид, что этого вопроса не заметил.
— Расскажи, что было после того, как меня отослали. Ты продолжил ублажать султана?
— Ну да, — ответил Тристан. — Это было точно сон, что он меня выбрал и оставил лежать при себе. В нем какая-то особая нежность! И по сути, он нам не господин — он полновластный владыка! Тут, согласись, есть разница.
— И впрямь, — улыбнулся я в ответ.
Он хотел сказать что-то еще, но снова скользнул взглядом на Лексиуса.
— Оставь его, — сказал я, — он мой раб и ожидает моих повелений. И немного погодя я позволю тебе им овладеть. Сперва давай поговорим. Скажи, ты доволен или все так же горюешь по своему прежнему господину из городка?
— Нет, больше не горюю… — начал было он и осекся. — Лоран, мне жаль, что пришлось тебя обойти…
— Давай без глупостей, Тристан, — остановил я его. — Нас заставили это делать, и я проиграл, просто потому что не сумел выиграть. Все очень просто.