Спасение
Шрифт:
— Каллум Хепберн, — официально представила его Эмилья. — Стратег нашего проекта фон Неймана.
— То есть специалист по разруливанию проблем, — добродушно уточнил Каллум.
— А что, бывали проблемы? — заинтересовалась Кандара.
— Не такого масштаба, как поразившие теломерную промышленность Наимы, — ответил он. — Но на станции Брембл происходит больше обычного неполадок. Конечно, определить обычный уровень тоже непросто. Наша производственная система постоянно развивается, приближаясь к идеальной мономашине фон Неймана. Бывают месяцы, когда все идет гладко, а в другие мы захлебываемся в проблемах. Возможно,
— Я прошу разрешения инсталлировать мониторинговые программы в сеть Ониско и на промышленные станции Брембла, — сказало Тайле.
— Если необходимо, — согласилась Эмилья, — устанавливайте.
— А что, если вы найдете следы вмешательства? — спросил Каллум.
— Зависит от того, когда они имели место. Если в далеком прошлом, передадим дело вам. В надежде, что вы сумеете оценить и компенсировать понесенный ущерб. А если свежие… — Тайле оглянулось на Кандару, — мы надеемся проследить их до точки входа.
— И тогда ими займусь я, — добавила Кандара.
Каллум бросил на нее обеспокоенный взгляд.
— Я считаю, предпочтительнее была бы ссылка на Загреус.
— Мы уже обсуждали это в совете старейшин, Каллум, — невозмутимо напомнила Эмилья. — В результате чего и привлекли следователя Мартинес. Полагаю, необходимость в ней еще больше возросла теперь, когда мы в полной мере осознали масштаб саботажа. Именно сюда и должен был нанести удар тот, кто желал бы атаковать утопийское общество: что до серьезности других атак, они могли служить отвлекающим маневром.
— Это дело вашей совести, не моей.
— Благодарю, — холодно ответствовала Эмилья. — Следователь?
— Да?
— Если задержание одного или более членов этих группировок окажется возможным, я бы просила вас так и поступить.
— Поняла.
— Но собой не рискуйте.
— Я никогда не иду на неоправданный риск, слишком часто подобное приводит к срыву задания.
— Прекрасно. Но мне очень любопытно, кто за этим стоит. Меня глубоко тревожит как уровень планирования, так и нацеленность на ущерб всей нашей культуре. Боюсь, что, просто ликвидировав текущую угрозу, вы не решите проблемы.
— Я с вами согласна, — сказала Кандара. — Вы не возьметесь предположить, кто мог это затеять?
— Я полагаю весьма вероятным участие глобальных политических комитетов и даже межзвездных корпораций. У нас были и остались с ними идеологические разногласия. Но такое… нет. Они должны бы понимать, что, едва обнаружив их участие, мы нанесем ответный удар.
— К тому же глобальные политические комитеты не потворствуют физическим столкновениям, — дополнил Каллум. — И даже наоборот. Ссылка на Загреус была в первую очередь их идеей. — Каллум поморщился. — Я это знаю наверняка. Они тяжелой пятой вытаптывают всех, кто прибегает к насилию, особенно в политике. А здесь мы видим именно насилие.
— Сколько времени займет установка ваших программ? — обратилась Эмилья к Тайле.
— Надеюсь уложиться за день, — ответило оне. — Сетей много, особенно на Брембле. Но Бюро выделило мне дополнительные Ген 8 Тьюринги.
— Прекрасно, — сказала Эмилья. — Держите меня в курсе.
Группа расположилась в кабинете на девятом этаже жилого блока Гловет, окна которого смотрели вдоль цилиндра.
Тайле занималось обзором проектов Ониско, проверяло сетевые файлы на предмет обнаруженных прежде несоответствий. Работа заняла пятнадцать часов.
— Кое–что обнаружилось, — сказало оне Кандаре. — В материалах одной научной группы здешней астроинженерной конторы: они разрабатывают космические скафандры. Занимались активными магнитными полимерами, отражающими космическое излучение, — слой такого полимера в скафандре будет весить намного меньше использующихся сейчас карбоновых и металлических слоев.
— Да, понимаю, такое может иметь военное применение, — сказала Кандара.
— Похоже на то, что в ключевые данные внесены изменения. Мы проводим сверку с сохраненными копиями, чтобы установить, сколько их, но общий стиль соответствует.
— А что с точкой входа? — спросила Кандара.
Тайле уверенно улыбнулось.
— И мне это пришло в голову. Они почти не оставили следов, а наш здешний Ген 8 Тьюринг не так уж небрежен. Похоже на прямой, физический доступ — в полную противоположность известным мне случаям незаконного взлома файлов; те всегда производились дистанционно. Хакеры обычно осуществляют вход как можно дальше, по множеству случайных маршрутов, чтобы запутать следы и осложнить перехват. Но здесь удаленный доступ оказался бы рискованным: Ген 8 Тьюринг способен проследить все связи с Акитой. Весь цифровой трафик ведется через пять портальных дверей.
— То есть действовали прямо изнутри лаборатории? — сказала Кандара. — Как же они туда проникли?
— А они не проникали. — Тайле улыбнулось шире прежнего. Все в офисе оторвались от работы и уставились на них из клеток светящихся голографических иконок. — У нас здесь не так уж много мер безопасности, но на важнейшие участки Бюро установило систему защиты. Кто–то снял стандартную защиту лаборатории, но о дополнительной системе Бюро не знал.
Тайле указало на возникшую у стола проекцию.
Это было стандартное помещение сервисного центра: бесконечные штабели оборудования, геометрические галактики мигающей из–за темного стекла оболочек электроники — алтари без прихожан. Если не считать таковым мужчину, шедшего по узкому проходу; его жесткое лицо подсвечивалось рассеянным голубоватым сиянием, а серебристо–белый комбинезон вряд ли обеспечивал хорошую защиту, кроме как от ледяного холода.
Все увидели, как он сдвинул в сторону стеклянную крышку, обнажив плотно упакованные поддоны внутри. Мужчина провел по ним рукой — закрытые глаза словно всматривались в данные системы. Кандара заподозрила, что так и есть: вероятно, скрытые в его пальцах периферийные датчики анализировали содержимое поддонов. Наклонившись, он выдвинул один, опутанный по бортику оптическим кабелем. Прицепив поверх этой электроники что–то похожее на ярлык со штрихкодом, мужчина задвинул поддон на место. Постоял еще минуту, вглядываясь в выплеснутые ему на линзы графики, и задвинул стеклянную крышку.