Спасения не будет
Шрифт:
Глава 26
Приютом ему стали: оглушительный грохот воды, тяжелый гнилостный запах и кромешная тьма, скрывающая уродливые трещины стен с ядовитой плесенью. Токсичные споры, попав в легкие, прорастали внутри организма. Мучительная смерть являлась всего лишь вопросом времени.
Валтор зашелся давящим кашлем. Без горячей крови его тело слабело. Выбеленная тога покрылась темными пятнами. Белоснежный ворот пропитался потом и грязью. Запрокинув голову с закрытыми глазами, он сидел, прислонившись спиной к шершавой стене. Не в первый раз эта камера «служила ему приютом». Он знал, что это не конечная цель его пути,
В кромешной тьме послышалось эхо шагов.
Вскоре на каменном полу появились сапоги.
— Я чуть было тебе не поверил, — сказал Валтор, поднимая глаза на монарха, стоящего по ту сторону решетки.
Какое-то время Шампус оставался неподвижным, вслушиваясь в нездоровое дыхание секретаря. Он взял со стены ключ и вставил его в замочную скважину, открыл решетку нараспашку и, слегка пригнувшись, вошел внутрь.
— Какого рожна? — в стенах подземелья, где не было места даже надежде, голос Шампуса казался чрезмерно громким. И Валтор не сдержал улыбки. — Не в первый раз мы прибегаем к этой уловке, усыпляя бдительность врагов.
— Она ни разу тебе не враг.
— Ты прав. Она непробудный источник чистой свободной энергии…
— Начисто лишенный совести и сострадания, — не забыл вставить секретарь.
Шампус усмехнулся. В привычном жесте откинув полы своего кафтана, он уселся рядом и протянул секретарю сосуд с еще горячей кровью.
— А она молодец, не упустила момент. Не растерялась и отстояла свою жизнь…
В ослабевшей руке сосуд казался неподъемным. Он поднес его к губам, но так и не притронулся к горлышку. Бросив беглый взгляд на короля, он продолжил:
— Ей ведь не хватило самую малость. Знай она о запрете, которым связал меня твой некромант, когда возвращал к жизни, остереглась бы вбивать между нами клин.
В самом начале своего пути в качестве лазара, он считал этот запрет ненавистным ошейником, который сдерживает его, не позволяя идти против воли монарха. Сейчас это уже не беспокоило его. Запрет стал частью его жизни, такой же естественной, как и мертвое тело.
— За запрет! — Валтор криво улыбнулся, и неуклюже отсалютовав монарху, с упоением сделал несколько жадных глотков. Он втянул носом воздух, физически ощущая, как разливается по телу целебная жидкость. Его дыхание стало выравниваться, а руки вновь обрели силу.
— Кто бы мог подумать… «иная» во дворце. Шелестит юбками прямо под носом у хранителей первичного знания, возглавляющих Совет Судеб, а они ни сном, ни духом, — кривая улыбка сошла с лица Валтора, и он смерил монарха пристальным взглядом. — Что ты намерен с ней делать?
— Влюбить в себя.
— Это не логично. Если только она не… Невинна?!
Опешив от своего предположения, Валтор, запнулся:
— Я задам тебе один вопрос?
— Раз уж без этого не обойтись…
— Ты же не планируешь за ней ухаживать?
— «Привой к скелету».
— Ты прав… Прав! Безжалостный Глен Морин и его уникальное, стирающее границы сознания заклинание. Очень. Очень интересно. От силы месяца три и она будет бесконечно и безнадежно в тебя влюблена. «Иная», которая устойчива к темной магии, станет для тебя совершенной женой.
— Чтобы заклинание сработало, нужно ввести девушку в состояние глубокого потрясения, — напомнил Шампус.
Еще совсем недавно у него была такая возможность. Посреди широко пространства воды, «иная» свалилась на шею его дракона,
Валтор смотрел на короля так, словно читал его мысли.
— Девушки ее возраста впечатлительны, и плохо переносят смерть. Особенно, если это смерть близкого человека.
— Предлагаешь убить Ликерию?
— Девчонка жива?
— Жива. И вместе с дознавателем пребывает в изоляторе города Табел.
— Я думал, ты пустил ко дну корабль со всем его экипажем.
— Корабли из маренного дуба строятся десятки лет и обходятся мне в целое состояние.
Валтор понимающе кивнул. Эти корабли предназначались для длительных переходов. Их крепкий корпус выдерживал удар пушечного ядра, а высокий борт, заваленный внутрь, делал крайне сложным захват судна абордажем. Пускать ко дну такую жемчужину из-за непомерной алчности капитана и его людей было кощунством.
— И все же корабль пошел ко дну.
— Дело рук дознавателя?
— Уже в порт судно вошло в густом облаке дыма, из которого торчали одни лишь мачты. Сайрос многих положил, прежде чем его сняли с корабля и вместе с Ликерией доставили в изолятор города Табел.
— Воин света?
— Все еще ищем.
Оба задумались о своем. Сидели, вслушиваясь в звуки извне, пока Валтор не озвучил очевидное:
— Мы не можем казнить Ликерию, не раскрыв всей правды. Нечто среднее между истиной и ложью Совет не примет. Да и в глазах народа она стала Пресветлой.
— Я думал над этим.
Он действительно не мог казнить Ликерию, но тому была своя причина. Он изначально подверг сомнению слова «иной», хоть и понимал, что клятва Змеерогому имела место быть. И она прочной нитью связала судьбы девушек. «Иная» ясно дала понять, что гнев монарха не должен коснуться Ликерии, дочь командора должна покинуть лариусские земли раз и навсегда, в противном случае «иная» станет заложницей Змеерогого. Он рисковал, возвращая Ликерию в королевство. В тот момент он даже поймал себя на мысли, что впервые за долгое время усомнился в правильности принятого им решения — ведь если клятва будет нарушена, «иная» окажется во власти Змеерогого. В этом случае что-либо изменить, представлялось мало возможным. Конфликт со Змеерогим могла закончить лишь смерть. Сражаться с подземным гадом в полную силу — да от королевства не останется камня на камне! И какой бы исход не сулила ему эта битва, он уже в проигравших, ведь он предает мир, с которым связан на века, отдавая его во власть хаоса и разрухи. И ради кого? Ради женщины, которая вызвала у него интерес? Нет. Он определенно не стал бы вызволять «иную». Но и дарить ее Змеерогому он не собирался. А потому, сохранить жизнь Ликерии было необходимостью… Во всяком случае, пока не определит границы лжи «иной».
— Ликерия проживет долгую жизнь… в изоляторе. Ей обеспечат хорошее питание и прогулки на свежем воздухе. Дважды на неделе позволят тренироваться в магии. Лучший лекарь будет следить за ее здоровьем и лично отчитываться мне.
— Можно казнить Сайроса. Повесить за ребро на глазах у «иной»…
— Нет!
Реакция Шампуса несколько озадачила секретаря; он старался понять, какие чувства вызывает у монарха подручная верхнего всепроникающего мира.
Шампус устало потер переносицу и нехотя пояснил: