Спасенная книга. Воспоминания ленинградского поэта.
Шрифт:
"Нет опухоли! Нет опухоли!"
Я ощущаю себя членом несчастного братства. Я пытаюсь встать на место каждого из них.
Ну нельзя порадоваться за себя, так можно хоть за другого порадоваться!
Л потом я лежал в палате. Соседи деликатно вышли.
Жизнь возвращалась.
У постели сидела моя жена, моя любимая женщина, и я дотронулся до ее груди.
Когда Лиля — ни жива, ни мертва — ждала в коридоре у рентгеновского кабинета, к ней подошла больная, — бледная, с
— Вашего мужа повезли на рентген, давайте я посижу с вами.
— Что вы! Зачем же?
— Нет, я все-таки посижу.
Они сидели рядом и молчали.
А когда все стало известно, она улыбнулась Лиле, погладила ее руку и с трудом поднялась, держась за спинку стула:
— Ну, теперь я пойду.
Звали эту женщину Ирина Антоновна. Через неделю она умерла. Я ее никогда не забуду.
337
ДЕРЕВЬЯ –
Стояла неслыханная жара. От Левашова до Песочной горел торф, и у железной дороги висел дымный туман.
А до нас дым не доходил. Воздух загустел от зноя, перемешавшись с запахом хвои, и стал таким густым, что его можно было нарезать ломтями.
Всю дорогу меня сопровождали деревья. После кладбища, когда путь стал извилистым, они придвинулись еще ближе.
Перед прогулкой мы поссорились, потом помирились, на душе, как дымный туман, не оседала грусть.
Я представлял себе, как ты сидишь на веранде и смотришь в ту сторону, где скрылась моя коляска.
Дорога пошла под уклон, к мостику через ручей. Вода в нем пересохла, но уже ощущалась свежесть близкого озера.
Я думал о том, что когда я умру, ты останешься одна у нас нет ребенка, чтобы тебя утешить.
Я глядел на деревья и грусть моя не проходила.
Дорога к озеру спускалась
С холма, который добротой
Превосходил нас несомненно.
А это дерево… смотри:
Оно прекраснее и чище,
И лучше нас, как ни казнись.
Что тут поделаешь! Ведь ты
Сама была, не помню только —
Березой или же ольхой.
Нет, погоди… Смешная память!
Ольхой, конечно: потому
Тебя и называют Ольгой.
338
А я был дубом или кленом…
А мальчик наш — он до сих пор
Почти такой же, как деревья.
ДЕВУШКА ЛЕНИН –
Как-то я присутствовал на великолепном, я бы даже сказал изящном уроке.
Мы только что приехали в Комарово (как всегда нас привез Гриша Т.), и к нам на веранду пришел с соседней дачи пятилетний малыш — живой, черноглазый, очень красивый. Он задал нам "сто тысяч почему", а потом завели свою взрослую шарманку и мы:
— Как тебя зовут, мальчик?
— Алеша Бейлин.
— А кем ты хочешь
— Военным летчиком.
Вот елки! — удивился Гриша. — А зачем?
— Как зачем? Я полечу, — говорил Алеша, восторженно жестикулируя, — а навстречу враг. Я та-та-та и собью его.
— А если он тебя? — спросил Гриша.
— Как он? — растерялся Алеша.
— Ну, как-как… Собьет да и все.
— Но я его первый… У меня же пулеметы… — хорохорился Алеша.
— Отстань от ребенка! — зашумели мы, но Гриша строго нас отстранил.
— Почему же первый? — настаивал он. — У него тоже пулеметы. И он может выстрелить раньше. Разве на войне наши не погибают?
— Нет, я первый, первый! — со слезами кричал Алеша. Я зайду ему в хвост, он не достанет.
— Почему не достанет? — возразил Гриша. — Он тоже может зайти тебе в хвост.
— Я пойду домой, — сказал Алеша, — меня мама ждет.
339
— Конечно, иди, — сказал Гриша, и голос его даже тут не смягчился.
Алеша спустился со ступенек, но ему трудно было расстаться с хрустальной мечтой, и через минуту его мордочка появилась снова.
— А гражданским можно? — спросил он.
И Гриша великодушно разрешил:
— Гражданским валяй!
А вот история городская.
Наша соседка Маша впервые сходила в детский сад. Вечером, сидя на коленях у Лили, она вдруг заявила:
— Ленин умер, но дело его живет. Мы так и ахнули:
— Какое дело?
— Дело.
На следующий день в автобусе Маша спросила:
— Мамочка, мы едем по улице Ленина?
— Нет.
— А по какой же? По переулку Ильича? Водитель оглянулся. Пассажиры заулыбались.
— Мы едем по Московскому проспекту, — сказала Света.
— Не хочу по Московскому, — заныла Маша, — хочу улице Ленина.
— Успокойся, — нашлась Света, — мы едем по Ленинскому району.
Но этим дело не кончилось. Лениниана нарастала, как снежный ком.
Вернувшись домой, Маша опять закапризничала:
— Хочу видеть Ленина!
— Вот тебе журнал. Смотри.
— Не хочу на картинке, — захныкала Маша, — хочу так.
Доведенная Света отрезала:
— Не видела и не увидишь! На помощь пришла Лиля.
— Маша, а кто такой Ленин? — спросила она.
— Девушка Ленин, — стала объяснять Маша (уверить в том, что не девушка, а дедушка — было невозможно
340
— Это такая тетенька, которая рассказывает детям сказки, когда они остаются одни.
— Все ясно, — засмеялась Лиля. — Тогда я и есть твой Ленин: ведь это я придумываю тебе сказки, когда мамы нет дома.
— Да ну тебя! — замахала руками Света. — Еще посадишь.
Но и это не было завершением. Утром Маша радостно известила всю квартиру: