Спасенная с «Титаника»
Шрифт:
Элла придет в восторг, узнав, что ее мать переедет в Ред-хаус на то время, пока полностью не окрепнет. Селеста и Элла уже забрали из квартиры рядом с Ломбард-Гарденс все вещи, чтобы перевезти их на хранение. Хозяева намеревались сдать жилье другим квартирантам и потому хотели, чтобы комнаты поскорее освободили.
Что я здесь обрела? Этот вопрос Селеста продолжала задавать себе после возвращения в Личфилд. У нее началась новая жизнь, причем такая, которую она совсем не планировала. Отец по-прежнему отказывается переезжать; Родди ходит в школу для певчих при соборе; она ведет
Иногда Селесте казалось, что она, как капитан Смит, ведет корабль новых членов своей семьи сквозь бурные воды. Только бы не столкнуться с коварным айсбергом в этом неспокойном жизненном море, – мысленно молилась она. Элла уговорила Селесту сходить в Музейный сад, чтобы посмотреть на памятник. Статуя капитана действительно имела большое сходство с реальным человеком.
– Это он спас твою жизнь, – сообщила Селеста девочке.
Та удивленно воззрилась на нее.
– Мы с твоей мамой были в одной спасательной шлюпке, там и познакомились. Она тебе не говорила?
На лице Эллы опять отразилось недоумение.
– Нет, мама говорила только, что мой папа погиб в кораблекрушении, когда плыл в Америку.
Новость ее совершенно не заинтересовала, и она ускакала прочь по тропинке.
Выходит, Элла ничего не знает. Селеста, однако, не вправе рассказывать ей всю историю. Отчего Мэй держит их спасение в тайне? Что плохого, если девочка узнает, каким образом выжила в катастрофе, известной на весь мир? И все же Селеста не судья своей подруге. Она сама пока что не открыла Родди правды, поскольку для нее это связано с возвращением в Акрон, к Гроверу.
Родди начал задавать вопросы о своем отце. Он часто доставал из дедушкиного шкафа свадебную фотографию родителей и с интересом ее разглядывал.
– Папа должен узнать, что мы здесь. Зачем ты заставляешь меня врать, что у меня нет отца? Он ведь жив, так? Если ты ему не напишешь, я сам напишу. Дядя Селвин даст мне папин адрес!
В глазах мальчика сверкнули злость и решительность, слишком хорошо знакомые Селесте.
Вне себя от гнева, она ринулась в гараж Селвина.
– Что ты наговорил Родди про Гровера?
– Сколько можно делать из этого секрет? Бегство, чужие имена… У мальчугана в голове полная каша. Он имеет право знать о Гровере. До сих пор не понимаю, с чего вдруг ты бросила богатого мужа и прекрасный дом и потащила ребенка на другой конец света, выдрав его из привычной обстановки, – резко ответил Селвин.
– Ах, не понимаешь? Так позволь сказать тебе, что жизнь с богатым мужем в прекрасном доме была для меня адом! Если твоя сестра задерживалась хоть на минуту, ее оскорбляли и били; если она хотела спать, то подвергалась унижениям того сорта, о которых пишут в газетах. Летом, в жару, я была вынуждена носить платья с длинными рукавами, чтобы прятать синяки. По-твоему, я хотела, чтобы мой сын смотрел на все это и считал, что мужчина так и должен обращаться
Селеста в слезах выбежала во двор, но Селвин догнал ее и обнял за плечи.
– Если я когда-нибудь доберусь до Гровера Паркса, ему не поздоровится, – тихо проговорил он, побледнев от ярости. – Прости, сестренка, я и не догадывался… Пожалуйста, прости меня.
– Теперь тебе ясно, почему я не хочу иметь с ним ничего общего. Только, прошу, пусть это останется между нами, ладно?
После признания сестры Селвин вновь ушел в себя. Он закрылся в гараже и исступленно стучал молотком, починяя разный хлам. Перемены в брате поражали Селесту. Рубцы от ожогов на его лице были неглубокими, однако шрамы от войны, невидимые глазу, проходили через всю душу Селвина. Тем не менее после этого объяснения разговоры о том, что на Рождество дядя даст Родди адрес отца, прекратились.
Селеста энергично занималась уборкой в доме Эллы. У Мэй оказалось так мало вещей, что Селесте стало стыдно за горы добра, скопившегося за долгие годы в Ред-хаусе: письменные столики, шкафы, комоды, часы, картины, столовое и постельное белье… В сравнении со Смитами, которые потеряли все, что имели, Форестеры – просто барахольщики.
Элла помогала как могла: собрала все игрушки в коробку и аккуратно уложила в чемодан одежду Мэй. На дне комода из сосны, под верхней одеждой нашелся саквояж, пропахший нафталином.
Элла открыла его и оттуда выпала стопка крохотных одежек. Селеста моментально их узнала.
– Погляди, какая прелесть! – радостно воскликнула она. – Это все твое.
Внутри чепчика была спрятана вязаная пинетка с подошвой из мягкой кожи и красивой кружевной отделкой.
– Ты была такая маленькая, – растрогалась Селеста. – Смотри, какое чудесное кружево на рубашечке. Наверное, твоя мама сохранила эти вещи на память.
Эллу находка ничуть не заинтересовала.
– Похоже на старые кукольные одежки.
– Не хочешь забрать и показать маме? Это что-то совершенно особенное.
Прикосновение к миниатюрным вещичкам всколыхнуло в душе Селесты воспоминания: вот она спешит в прачечную, старается сделать все, чтобы Мэй и ее малышка не замерзли. Ну как могла Мэй не рассказать дочери о «Титанике»?
– А вдруг она опять расстроится? – с опаской спросила Элла.
Для своего возраста она видела слишком много такого, чего не понимала, да и не должна была понимать.
– Лучше их убрать, – предложила девочка.
– С мамой все будет хорошо, но если тебя они расстраивают, я найду для них место. Твою историю ты должна услышать от матери, а не от меня. Я и так уже слишком много наговорила.
– О чем?
– Давай-ка лучше проверим, все ли мы собрали, – сменила тему Селеста, чувствуя, что вновь ступила на опасную дорожку.
Селеста в последний раз заперла дверь на ключ. Элла смотрела вдаль, любуясь пейзажем.
– Мне нравится этот дом, к тому же он совсем близко от города, – со вздохом произнесла девочка, но, поймав взгляд Селесты и будучи смышленой не по годам, прибавила: – Ред-хаус мне тоже очень нравится, у меня ведь там будет своя комната под крышей! Я люблю ездить на автобусе, а машина дяди Селвина так громко бабахает, что люди аж подпрыгивают!