Спасенное дитя
Шрифт:
– Привет, Наташа,– Мария уже пришла в себя, совладав со своими страхами,– Давай держаться вместе,– добавила она.
– Девчонки уже там, – сказала Наталья, разглядев среди толпы группу молодых девчат, стоявших отдельно от всех в стороне.
– Ты все такая же глазастая,– попыталась пошутить Мария.
Подойдя к толпе, девчонки поздоровались со всеми, и сразу же вошли в дом, что бы возложить венок и цветы. Едва они переступили через порог, как в нос ударил едкий запах разлагающегося мяса. В доме, как и на улице, было также невыносимо душно. От этой жары тело претерпело страшные изменения.
– Удавила себя и ребенка,– шептались бабки, сидящие на стульях.
–Такой грех на душу…
Смысл сказанного не сразу дошел до Марии. Она снова посмотрела на огромный живот подруги и удивилась, несколько дней назад она ничего не заметила, ей просто показалось, что Ирина немного поправилась.
–Беременна…-прошептала она вслух.
– Да…Двойной грех на душу…– снова подтвердила какая-то бабка.
Наталья дернула Марию за руку, давая понять, что уходит. Мария положила цветы в ноги покойной, а венок забрала Иркина мать; изрядно выпившая, она сидела в изголовье и слегка подвывала, изображая из себя безутешную мать.
Выходя из дома, она столкнулась с Виктором. Он нервно курил, лихорадочно стряхивая пепел, прямо себе под ноги.
– Соболезную,– прошептала девушка, не глядя ему в глаза. Он хотел поговорить о чем-то, но она отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Подойдя к девчонкам, в полном молчании, она стала дожидаться выноса тела.
Церемония прощания была мучительна: духота, запахи цветов вперемешку с трупным запахом, вызывали тошноту, даже у самых стойких; пьяная мамаша бесконечно причитала, надрывая горло; муж плакал, но никто не верил в эти слезы. Соседи знали, как жилось с ним Ирине. В толпе постоянно перешептывались, Мария узнала, как тяжела была жизнь ее подруги.
– Ира, Ира, что же ты мне ничего не рассказывала…– шептала при прощании Маша, слезы душили ее, но она держалась стойко. Она долго стояла у могилы, наблюдая, как копачи закидывают гроб землей, а в ушах стоял звонкий смех Ирины, почему-то именно ее смех вспомнился ей в эти тяжелые минуты.
* * *
Дома ее встретил лысый Миша.
– Боже, что это такое?– встревожилась Маша,– Где его кудри?
– Все в порядке. Папа его побрил наголо. Так положено,– ответила Надежда Владимировна.
– Да кто такое придумал?– Маша с тревогой гладила Мишу по лысой голове, прижимая к груди любимое чадо.
– Не волнуйся. Все в год бреют детей, от этого волосы гуще становятся.
И все-таки Мария была крайне недовольна поступком родителей:
–Хоть бы у меня спросили,– недовольно буркнула она.
– Так ты же так переживала смерть Иры, что решили без спроса все устроить…
– Как прошли похороны?
– Лучше не спрашивай,– Мария не была настроена на обсуждение похорон. Она прошла в свою комнату и там, взяв в руки тетрадь и ручку, вдруг начала писать стихи. Давно она не занималась этим делом, а тут словно прорвало, стих за стихом, за час она написала 8 стихотворений.
– Доня,
– Сюда иди,– крикнула Маша. Эми зашла в комнату, держа на руках смеющегося Мишу. Она щекотала ему подмышки, отчего он заливался веселым заразительным смехом.
– Привет, подруга.
– Привет,– улыбнулась Маша, радуясь приходу Эми.
– Как все прошло?
– Ты знаешь…Я в таком шоке. Не знала, что у нее с ним все так плохо было… Никогда не жаловалась. Все в себе носила…
– Да вы в последнее время и не виделись,– напомнила ей Эми.
– Ну да, ты права,– подумав, сказала Маша.
– Как-то некогда было ни мне, ни ей…
– Между прочим я предупреждала, что Витя не сахар, сама имела несчастье встречаться с ним.
–Да я помню,– со вздохом сказала Мария,– Но кого она слушала? Втюрилась, как дурочка в него, и уцепилась всеми клешнями, не даром рак по гороскопу,– очередной вздох вырвался из уст Маши.
– Помянем что-ли?– предложила Эми.
– Давай,– согласилась девушка. Она сходила на кухню, принесла на закуску колбасу и сыр, брусничный морс. В комнате у нее было припасено, оставшееся после именин, вино и водка.
– Что будешь пить?– поинтересовалась она, показывая свои припасы.
– Давай водку!
–Давай.
Глава 4
Волосики на голове Миши росли быстро, но к большому сожалению, это уже были густые темные волосы, почти черного цвета, слегка волнистые. Милые белокурые кудри остались в памяти на фото. Темные волосы, белоснежная кожа, синие глаза в обрамлении пушистых ресниц,– он был по-прежнему самым очаровательным и красивым ребенком. В полтора года его пристроили в детский сад, где ему очень нравилось. Воспитатели и нянечки сразу же влюбились в очаровательного ребенка. Любознательный и смышленый Миша, схватывал все на лету, поглощая новые знания и умения, будто губка. По дороге домой из сада, Мария слушала восторженные рассказы малыша о том, как он рисовал или лепил из пластилина, или собирал мозаику, а еще он узнал буквы и цифры до десяти. Мария гордилась сыном, не скупясь на похвалу:
– Вундеркинд, ты мой,– говорила она.
Сама Мария устроилась на работу в универмаг, причем ее сразу взяли в качестве продавца-консультанта. Абсолютно счастливая, она гордилась собой, не меньше, чем сыном. Эми и Ксю работали в больнице, санитарками. По выходным девчонки собирались вместе, устраивая посиделки с выходом на дискотеку, где плясали и веселились до упаду. Марию по-прежнему окружали вниманием парни, но она отвергала всякие ухаживания, оставаясь недоступной; спустя два года она все еще не была готова к новым отношениям…
* * *
Зима выдалась на редкость теплая и снежная. В конце февраля наступила оттепель; все кругом таяло, превращая серый снег в грязные лужи. От запаха приближающейся весны и яркого солнца, кружилась голова, радость переполняла Марию. Миша радовался вместе с ней, весело топая по грязным лужам; они спешили домой из садика. Сегодня Мария получила первую зарплату; она накупила всяких вкусняшек для Миши и он довольный, освободив коляску под пакеты с продуктами, шел своими ножками, не пропуская ни одной лужи. На ходу он рассказывал новый выученный стих: