Спасенное имя
Шрифт:
С густым гудением пролетел мимо лиловый бражник. Это была толстая бабочка, большая любительница горицветова сока.
В лесу начиналась ночная жизнь. Промелькнула сова — неясыть, несуразный, взлохмаченный серый ком перьев. Вскрикнула где-то на вершине дерева невидимая птица.
В лесу стоял крепкий, сочный запах дуба, его налитых плотной, непроглядной зеленью листьев. Но вот откуда-то дохнуло сыростью. Быть может, ее принес с собой холодноватый ветерок из темной чащи? Гришка поежился, втянул голову в плечи. Надо торопиться…
…В
— Плечо придавило, — сказал Михуца.
— А мне ногу, — отозвалась Ника.
Взявшись за руки, они попробовали взобраться по крутому склону. Но земля мягко уходила из-под ног, щебенка осыпалась, катилась вниз, и они срывались вместе с ней. Потирая ушибленные места, поднимались снова. И опять сползали вниз. Наконец Михуца, утерев нос кулаком, махнул рукой. Но Ника потянула его за рукав.
— Ну миленький, ну хорошенький, ну еще немножечко!
— Отстань. — Михуца подошел к стене. — Надпись какая-то… Не разобрать.
В подземелье сгущалась тьма. Ника взяла Михуцу за руку, шепотом спросила:
— А тут нечистики водятся?
— Враки. Чертей не бывает.
— Михуца, — Ника прижалась к мальчугану. — А мне страшно. Я домой хочу.
— Не ной, — Михуца, поеживаясь, сел на землю. — Ника, глянь, — на его ладони лежала гильза.
— Ой, — Ника стала шарить по земле. — Тут их тьма. А они пуляют?
— Пулятые уже, — Михуца старательно набил гильзами карманы. — Айда.
Он взял Нику за руку, и они еще раз попытались выбраться из подземелья. Но тут же скатились вниз. Сверху посыпалась земля, щель почти полностью завалило.
— Заночевать придется, — деловито сказал Михуца.
…В домике на околице села Петрешты шло заседание штаба «Зарницы». Время было позднее, но за столом еще сидели пионерские комиссары во главе с подполковником запаса Круду. Наклонясь над картой, он очерчивал красным карандашом широкий круг.
— Здесь ровный участок, — говорил Круду. — Он просматривается со всех точек наблюдения…
Хлопнула дверь, в комнату ворвался Гришка. Он принес с собой запах леса, ночной глубокой свежести, тревожный дух взмыленного коня.
Круду поднял голову.
— Ты… зачем? — спросил он Гришку. — Тебя не вызывали.
Зарничники с недоумением смотрели на парня, а тот не мог оторвать глаз от лица Круду.
Наконец один из ребят сказал:
— А он не участник. Он из соседнего села, — и кивнул: — Тебе чего?
Гришка по-прежнему молча, жадно глядел на подполковника. И лицо его говорило о том, как сильно взволнован он этой встречей. Круду, пожав плечами, вышел из-за стола.
— Что-нибудь
Поиски пропавших
Утром на катамаране плыли Димка с Ионом. Аквалангисты уже обшарили дно реки, прочесали камыши. На берегу стояли растерянные Анна Владимировна, Родика и Кайтан.
— Михуца! — сложив рупором ладони, кричал Димка. — Ника!
— Михуца! Ника! — вторил ему Ион.
— Ника! — доносились голоса из лесу, — Михуца!
— Зря мелкоту втянули, — сокрушался Димка. — Заварили кашу.
— Ищи теперь, — ворчал Ион. — А где искать?
…На осыпи ракушечника уныло стоял аист. Мимо проходил Гришка.
— Привет, — сказал он Филимону. — Ты куда Михуцу девал?
Аист вытянул шею, покрутил головой. Гришка пошел было дальше, но вдруг резко остановился. Внимательно посмотрел на землю. Так и есть — на белой осыпи ракушечника были видны следы детских ног.
— Молодец, Филимон!
Гришка пошел по следу. Оборвался он у самого провала. Гришка бросился на колени, стал отгребать руками землю.
Пытаясь проникнуть в щель, начал проталкивать землю внутрь. За Гришкиной спиной стоял аист. Клювом он старался расколоть крупный ком земли.
Наконец с большим трудом Гришке удалось протиснуться в щель. С головы слетела кепка и осталась лежать у провала, где стоял встревоженный Филимон…
В подземелье Гришка огляделся. Темнота. Включив карманный фонарик, двинулся по подземному коридору. Время от времени останавливался, наносил куском известняка на стены стрелки и шел дальше. Поворот, второй, третий. Сколько их, этих узких подземных поворотов? Луч фонарика скользил по серым стенам, метался на перекрестках.
Где-то впереди послышались голоса. Гришка бросился туда. Заплясал луч фонарика, замелькали стены штольни, свет выхватил из тьмы две фигурки. Дрожа от страха, Ника вцепилась в руку Михуцы. Гришка осветил лица ребят.
— Не бойтесь, — сказал он, — это я.
— Ой, Гришка! — вскрикнула Ника. — Гриша пришел!
— Эх вы, деятели, — вздохнул парень. — Все село переполошили.
— Да мы хотели, — начала было Ника, но Михуца ее перебил.
— Там, на стене, у завала, — сказал он, волнуясь, — надпись…
— Какая?
— Не знаю.
— Стой! — Гришка махнул ему рукой. — Сиди на месте.
Из глубины штольни бежит фонарик. Он скачет по стене, отыскивая стрелки, спотыкается на поворотах, мечется у перекрестков. И наконец почти у самого завала замирает. Крупными буквами на темной стене нацарапано: «Морозан преда…» Слово не окончено, от буквы «а» тянется по стене длинная кривая линия… А на земле лежат остатки одежды и кости.
Опустив голову, Гришка почти наугад возвращается к ребятам. Он медленно идет по штольне, рассеянно светя фонариком. И вдруг слышит голос Кайтана: «Морозин — Морозан. Изменена только одна буква».