Спасенное сердце
Шрифт:
— Да.
Не зная почему, но видя, что она правда этого хотела, я сказал:
— Давай, сладкие щечки.
Лила наклонила голову, как будто я только что подарил ей целый мир, подняла мою левую ногу и опустила ее в теплую воду. Длинные платиновые волосы Лилы коснулись пола, настолько они были длинными. Они были густыми, и я умирал от желания схватить их.
Опустив руки в воду, Лила начала омывать ею мои ноги, массируя кожу, что ощущалось невероятно приятно. Она издала низкий гул, пока делала это, я не мог оторвать взгляда от нее. Через пару минут я понял,
Она была счастлива.
Знакомая боль от того, что произошло ранее, заколола в моей груди, и я вспомнил слова Сии: «Не могу поверить, что заносчивый Кайлер Уиллис, двадцати семи лет отроду, влюбился!»
Лила подняла мою правую ногу и тоже опустила ступню в таз. По моему телу поползли гребаные мурашки. Я любил секс, любил гребаные киски. Любил лизать их, вбиваться в них, трахать их пальцами, пока моя рука не покроется влагой, но самым горячим зрелищем в моей жизни было: как Лила сидела на полу, напевая мелодию, покрытая одеждой с головы до ног, пока мыла мои ступни.
Трахаться было легко. Но тут была та самая близость между двумя людьми, которая разрушала сердце, и было невозможно видеть кого-то другого, кроме сучки передо мной, которая отдавала все то, в чем я не думал, что нуждался.
Подняв мои ноги из тазика, Лила поставила их на сухое полотенце, которое принесла из ванной, затем сделал то, что я, бл*дь, так и не понял.
Схватив кончики своих волос, она начала сушить мои ноги. Я наблюдал внимательно и ни хрена не понимал, когда она вытирала мои ноги. Затем я был в гребаном замешательстве, после того как мои ноги были высушены, Лила наклонила голову, начала молиться и целовать мои ступни.
Я не мог двигаться. Не мог дышать.
Какого хрена со мной происходило?
Запустив пальцы в волосы Лилы, я застонал. Ощущение было таким приятным, как я и думал.
Лила подняла голову, и я увидел каждую часть ее лица в синяках. Бл*дь, эта сучка может быть порезана, побрита налысо, и все еще будет самой лучшей женщиной, которую я видел. Все самое лучшее исходило волнами от нее.
Отказываясь убирать руку с ее волос, я спросил:
— Детка, почем ты вообще решила омыть мне ступни.
Покраснев, Лила потянулась за спину и вытянула керамическую банку с каким-то маслом в ней. Она открыла крышку, и я был поражен запахом ванили. Должно быть, вот что она втирала в свою кожу. Погрузив пальцы в масло, она стала втирать его в мои ноги.
— Однажды Иисус пришел в дом фарисея Симона (прим.ред. фарисеи — религиозно-общественное течение в Иудее) потрапезничать, — тихо объясняла Лила, пока я проводил пальцами по ее волосам. — Когда женщина, живущая грешной жизнью, услышала, что он там, она пришла к тому дому с сосудом с смирной. Когда увидела Иисуса, она была так поражена, что начала плакать. Ее слезы капали на его ступни, и она вытирала их своими длинными волосами. Затем грешница целовала его ступни и смазала его кожу смирной. Фарисей критиковал Иисуса и сказал, что если бы он на самом деле был пророком, он бы не позволил грешнице прикоснуться к себе грешными руками. Иисус преподал Фарисею урок о ростовщике,
Лила перестала втирать ваниль в мои ступни и подняла голову.
— Кто любил ростовщика больше?
Пожав плечами, я ответил:
— Тот, у кого долг был больше. — На лице Лилы засияла чертовски красивая улыбка.
— Правильно. Поэтому Иисус сказал, что у грешницы было много грехов, но за прощение этих грехов, она будет любить его больше.
Лила улыбнулась и сказала:
— Я люблю эту часть Писания.
— Да, почему? — спросил я, мои руки все еще были в ее волосах.
Лила закрыла глаза и сделала глубокий вдох, затем открыла их и сказала:
— Потому что я — Окаянная. Я грешница, очень грешная женщина, но однажды мои грехи будут прощены.
Мои руки все еще были в ее волосах, и мне нужно было успокоиться, чтобы не сойти с ума.
— Вот почему ты омыла мои ступни, детка?
Лила встала с колен и увидев расческу на столике рядом с кроватью, сказала:
— Могу я расчесать твои длинные волосы?
Бл*дь. Эта сучка убьет меня. Это была самая медленная, самая болезненная прелюдия.
— Да, делай со мной все, что хочешь, Ли.
Она потянулась к расческе и трясущимися руками начала проводить ею по моим волосам. Инстинктивно я обхватил руками ее тонкую талию, и Лила замерла в шоке. Наши взгляды встретились, и я не отпускал ее. Казалось, Лила почувствовала это и продолжала расчесывать мои волосы, ее руки были гребаным золотом на моей голове.
Процесс расчесывания внезапно остановился, и она сказала:
— Я омыла твои ноги, чтобы получить твое прощение.
Подняв руку, я взял ее за руку и потянул вместе с расческой из моих волос, встречаясь с ее взглядом.
— С какого хрена тебе нужно мое прощение?
— Потому что мое проклятье соблазнительницы приманило этих женщин сегодня, и тебе пришлось убить их. На твоих руках кровь. Я молю о твоем прощении.
Забрав расческу из ее рук, я бросил ее по комнате и поднял Лилу с пола, положил на кровать и навалился сверху.
— Кай! — выдохнула она в панике, и мои руки обхватили ее лицо.
— Давай-ка проясним это, детка. Я не достоин того, чтобы прощать тебя. Я грешник, и я люблю это. Такова моя жизнь. Смерть тянется за Палачами. Эти шлюхи заслужили смерть, прикоснувшись к тебе. Я даже не думал о последствиях. Вот как убийство больных, ревнивых мразей воспринимается мной.
Лила сглотнула, и наклонившись ближе, я сказал:
— Но ты… Ради тебя я убью любую мразь в мире, если ты окажешься под угрозой. Эти сучки умерли, потому что прикоснулись к тебе, Ли. Я защищаю тебя. Ты должна быть в безопасности.
Трясущаяся рука обхватила мою щеку, и Лила сказала:
— Я чувствую себя в безопасности с тобой.
Я опустил взгляд на Лилу, ее волосы разметались по подушке как гребаный нимб.
— Детка, — прохрипел я, — прямо сейчас ты выглядишь как гребаный ангел. Я не вижу признаков коварной, грешной женщины.