Спасенные любовью
Шрифт:
Как всегда, Мануэлла выглядела великолепно: ее матовая кожа отсвечивала алебастром в свечах канделябров, на щеках горел легкий румянец, а волосы, причесанные в виде тиары, были украшены белыми цветами. Хозяин вечера, сеньор Ларреа, бросился встречать новую гостью и, взяв ее за руку торжественно подвел к возвышению, где все еще стоял генерал Боливар, приветствуя запоздалых гостей.
— Ваше превосходительство, могу я представить вам сеньору Мануэллу Саенз де Торн? — обратился Ларреа к генералу.
Мануэлла
Лючия понимала, в чем дело, но ей казалось, что происходит что-то странное. Это напоминало круги от камня, брошенного в водоем, когда сам камень уже исчез, но волны на поверхности воды продолжают выдавать его былое присутствие.
Генерал что-то сказал Мануэлле таким тихим голосом, что невозможно было расслышать, затем она отошла от Боливара, но Лючия была уверена, что между ними уже установилась какая-то связь, еле ощутимая постороннему глазу.
Боливар, танцевавший до этого только с Кэтрин, которая смотрела на него возбужденным и откровенно-вызывающим взглядом, теперь уже вовсю вальсировал с Мануэллой, не обращая на Кэтрин ровно никакого внимания. Он с неожиданной легкостью оставил свою прежнюю партнершу и полностью переключился на Саенз.
Мануэлла и Боливар танцевали очень долго, неотрывно глядя друг на друга, однако нередко сбиваясь с такта. Они кружились и кружились по начищенному до блеска полу бального зала, не обращая никакого внимания на окружающих.
Лючия внимательно наблюдала за тем, что происходит между обоими партнерами, между Боливаром и Саенз, и, если ей удавалось на мгновение увидеть темные глаза генерала, она понимала, как много невысказанного есть в этом взгляде.
Сэр Джон Каннингхэм не посчитал нужным задерживаться на вечере слишком долго: он вообще не любил приемы, затягивающиеся далеко за полночь. Кэтрин не хотела уходить ни за что, и убедить ее покинуть бал не удалось бы никому, Лючия же послушно последовала за отцом и сошла с ним вниз по ступенькам.
Еще не было и часа ночи, а бал уже был в разгаре. Лючия неожиданно получила удовольствие от встречи с соотечественниками, которых она никак не ожидала увидеть в Кито.
Мысли ее постоянно возвращались к дону Карлосу. Может быть, он опять пришел в себя и мог поговорить с Педро? При воспоминании о голосе де Оланеты в ней опять проснулись все те же непонятные чувства.
— Хороший вечер! — похвалил бал сэр Джон, вернувшись домой. — Но любой хороший вечер не должен быть слишком долгим.
— Я совершенно согласна с тобой, папа! — ответила Лючия.
— Сомневаюсь, что Ларреа вообще сегодня ляжет спать, кстати, твоя сестра тоже. — По его тону Лючия поняла, что он намерен на этом закончить разговор.
Она попрощалась с отцом. Сэр
Но Лючию, одинокую и, как ей казалось, никому не нужную на этом свете, не ждал никто… Она вошла в свою спальню, невольно смущаясь от мысли, что, может быть, придет время и кто-нибудь будет ждать ее, лежа в постели. Лючия решила зажечь свечу и начала искать ее в темноте, шаря рукой по столу.
Именно в этот момент ей в голову пришла сумасшедшая мысль: все спят, жизнь в доме затихла; кто заметит, как она выскользнет в сад? Лючия решительно открыла дверь спальни и осторожно стала спускаться вниз по ступенькам.
Во дворе и в галерее было совершенно темно, но она, даже не спотыкаясь, шла по знакомому пути. Крупные звезды ярко мерцали на абсолютно черном небе, и если бы, привыкнув к темноте, она могла присмотреться, то увидела бы, что звезды как бы лежат на вершинах гор. Окна павильона были темны — Лючия строго-настрого запретила вечерами зажигать свет, дабы не привлекать внимания. Свет в павильоне рано или поздно выдал бы их. Тем не менее когда она заглянула в окно, то увидела тусклый огонек.
Лючия открыла дверь и осторожно заглянула внутрь: на столике тлел огарок свечи. Лючия поискала глазами Педро — тот спал в углу, завернувшись в старое пончо, в такой позе спят все индейцы Южной Америки. Пончо полностью покрывало его, лицо же было накрыто широкополой шляпой. В слабом, мигающем свете огарка Педро больше напоминал бесформенный тюк, чем живого человека.
Индеец даже не пошевелился. Лючия тихонько подошла к дону Карлосу и опустилась перед ним на колени. Очевидно, он не спал, потому что, едва она положила руку на его лоб, тут же открыл глаза.
— Вы не спите? — смущенно пробормотала Лючия.
— Кто вы? — тихо прошептал дон Карлос. Он произносил слова медленно, словно через силу, но было видно, что больной узнал Лючию. — Я уже видел вас раньше. Вы… вы та, которая спрятала меня здесь.
Лючия улыбнулась в ответ:
— В первый раз вы сказали мне, что мертвы. Как видите, вы оказались неправы.
— Как же я сумел выкарабкаться?
— Очень просто. Мы ухаживали за вами, как за ребенком. У вас были страшные раны, но теперь ваша жизнь в безопасности.
— Вы не испанка?
— Нет, я англичанка.
— Англичанка? — Дон Карлос, похоже, был крайне удивлен.
Казалось, он что-то напряженно обдумывает, внимательно вглядываясь в лицо Лючии. Наконец он спросил: