Спасенный светом. Что вас ждет после смерти
Шрифт:
— Томми, мне нужно идти. Мама всегда твердила, чтобы я не разговаривал по телефону во время грозы.
Она говорила не зря. Следующий звук, который я услышал, был подобен товарному поезду, въезжающему мне в ухо со скоростью света. Электричество пронзило каждую клетку моего тела. Гвозди в моих ботинках накрепко прилепились к гвоздям в половицах, поэтому, когда меня подбросило в воздух, ботинки остались на полу. Я увидел потолок прямо перед глазами и не мог представить, какая сила может причинять такую невыносимую боль и держать меня в тисках, болтающимся в воздухе над собственной кроватью. Это случилось
Где-то в холле моя жена Сэнди крикнула, услыхав гром:
— Ударило совсем близко!
Но я не слышал ее слов и узнал о них гораздо позже. Я также не видел выражение ужаса на ее лице, когда она заметила, что я вишу в воздухе. Перед глазами у меня была только штукатурка на потолке.
И затем я отправился в иную сферу.
После страшной боли я внезапно погрузился в мир и покой. Подобного ощущения я никогда не испытывал ни до, ни после этого. Я словно купался в чудесном спокойствии, среди ярко-синих и серых красок. Я смог расслабиться и даже поинтересоваться, что же ударило меня с такой силой. Неужели на дом рухнул самолет? А может, наша страна подверглась ядерному нападению? Я понятия не имел, что произошло, но даже в эту минуту покоя хотел знать, где нахожусь.
Я начал переворачиваться в воздухе, оглядываясь вокруг. Внизу, поперек кровати, лежало мое собственное тело. Мои ботинки дымились, а телефонная трубка плавилась у меня в руке. Я видел, как Сэнди вбежала в комнату и ошеломленно уставилась на меня. На мгновение ее охватила дрожь, но она смогла взять себя в руки. Сэнди недавно прошла курс сердечно-легочной реанимации и твердо знала, что надо делать. Сначала она прочистила мне горло и отодвинула в сторону язык, потом запрокинула мою голову назад и начала дышать мне в рот. Сделав три выдоха, она стала надавливать мне на грудь, хрипя при каждом толчке.
Я подумал, что меня, очевидно, нет в живых. Я ничего не чувствовал, так как находился вне своего тела, наблюдая за последними минутами своего пребывания на Земле так же бесстрастно, как если бы наблюдал за актерами, проделывавшими все это по телевизору. Мне было жаль Сэнди, и я понимал ее страх и боль, но человек, лежащий на кровати, меня совершенно не заботил. Припоминаю мысль, демонстрирующую, насколько далека от меня была собственная боль. Глядя на человека на кровати, я подумал, что считал себя более привлекательным.
Однако первая помощь, должно быть, подействовала, потому что я внезапно вернулся в свое тело и почувствовал, как Сэнди толкает меня в грудь. В нормальных условиях такая процедура была бы весьма болезненной, но боли от толчков я не ощущал. Я лишь чувствовал, что каждая точка моего тела была насквозь прожжена электричеством, и начал стонать, так как был слишком слаб, чтобы кричать.
Томми появился менее чем через десять минут. Он понял, что что-то не так, потому что слышал взрыв по телефону. Томми раньше служил во флоте, так что Сэнди позволила ему действовать. Он завернул меня в одеяло и велел ей вызвать «скорую помощь».
— Мы сделаем все, что можем, — сказал Томми, положив руки мне на грудь.
Но я вновь покинул свое тело и наблюдал сверху за всеми тремя — Сэнди, Томми и самим собой, — слыша, как Томми проклинает медлительность «скорой помощи». Наконец машина прибыла, медики
С высоты примерно четырех с половиной метров я видел, как дождь хлещет по моему лицу и спинам медработников. Сэнди плакала, и я остро чувствовал жалость к ней. Томми тихо говорил с врачом. Санитары втолкнули носилки в машину и закрыли дверцы.
Происходящее в автомобиле я наблюдал, словно на экране телевизора. Человек на носилках начал дергаться и извиваться. Сэнди прижалась к стенке, в ужасе глядя, как ее муж корчится перед ней. Один из медиков сделал укол, надеясь на положительный результат, но спустя еще несколько секунд мучительных конвульсий тело на носилках стало неподвижным. Врач приложил к его груди стетоскоп и тяжело вздохнул.
— Он умер, — сказал он Сэнди.
Внезапно я четко осознал, что труп на носилках был мой! Я видел, как врач натянул на мое лицо простыню и откинулся назад. Машина не замедлила скорость, врач на переднем сиденье все еще переговаривался по радио с больницей, пытаясь узнать у врачей, нужно ли им предпринимать еще какие-нибудь меры. Но человек на носилках был, несомненно, мертв.
«Я умер!» — подумал я, понимая, что нахожусь вне своего тела, и не испытывая ни малейшего желания снова оказаться в нем. Мне казалось, что кто бы я ни был, Я не имею никакого отношения к трупу, накрытому простыней.
Сэнди всхлипывала и гладила мою ногу. Томми все не мог прийти в себя от случившегося. Медик смотрел на труп, переживая из-за постигшей его неудачи.
«Не огорчайся, приятель, — подумал я. — Это не твоя вина».
Я посмотрел вперед. Ко мне стремительно приближался туннель, открываясь, как глаз урагана. Я подумал, что оказаться там было бы интересно, и устремился туда.
Глава 2. Туннель вечности
В действительности я не двинулся с места — туннель приблизился ко мне. Послышался звон колоколов, когда туннель завертелся вокруг меня спиралью. Вскоре все исчезло — и плачущая Сэнди, и медики, пытающиеся оживить мое мертвое тело, и врач, в отчаянии переговаривающийся с больницей. Остались только туннель, поглотивший меня целиком, и усиливающиеся звуки семи колоколов, ритмично сменяющие друг друга.
Я посмотрел вперед. Там появился свет, и я начал быстро двигаться к нему, но не ногами. Свет становился все ярче и ярче, покуда полностью не вытеснил темноту. Я в жизни не видел такого яркого света, но он ничуть не раздражал мои глаза, а скорее успокаивал их, хотя когда выходишь из темной комнаты на солнце, обычно испытываешь боль.
Посмотрев направо, я увидел серебристый силуэт, формирующийся в тумане. С его приближением я начал ощущать любовь — чувство, заключающее в себе весь смысл существования, словно видел перед собой возлюбленную, мать и лучшего друга, размноженных в тысячах экземпляров. Это чувство становилось все сильнее, противостоять ему было невозможно. Я как бы утрачивал плотность, потеряв более десяти килограмм. Вес моего тела остался позади, и я превратился в необремененный им дух.
Я взглянул на свои руки. Они были прозрачными, мерцающими и двигались мягко и плавно, как вода в океане. Посмотрев на свою грудь, я увидел, что она тоже стала полупрозрачной и колыхалась, словно шелк при легком ветерке.