Спасенный светом. Что вас ждет после смерти
Шрифт:
Существо из Света находилось прямо передо мной. Вглядываясь в него, я видел разноцветные призмы, как будто оно состояло из тысяч миниатюрных бриллиантов, каждый из которых переливался всеми цветами радуги.
Я начал осматриваться вокруг. Под нами находились другие Существа, походившие на меня. Они казались растерянными и мерцали медленнее, чем я. Наблюдая за ними, я заметил, что тоже стал мерцать медленнее. Это создавало ощущение дискомфорта, и я отвернулся.
Наверху тоже были Существа, только мерцающие значительно ярче и быстрее меня. Глядя на них, я снова ощутил дискомфорт, потому что также начал мерцать быстрее.
Существо Света я никогда не рассматривал как мужчину или женщину. Много раз оживляя в памяти первую встречу, я могу утверждать, что ни одно из этих Существ не имело пола, что не мешало им обладать поразительной силой.
Существо Света словно поглощало меня, и я начинал видеть перед собой всю мою жизнь, все, что когда-либо со мной происходило. Казалось, прорвалась плотина, и все воспоминания, хранящиеся в моем мозгу, хлынули наружу.
Это обозрение моей жизни было не слишком приятным. От рождения и до смерти я выглядел весьма не симпатичным субъектом, черствым и эгоистичным. Глядеть этому факту в лицо было маленьким удовольствием.
Сначала передо мной предстало мое детство. Я видел себя, мучающим других детей, крадущим их велосипеды и издевающимся над ними в школе. Одной из самых впечатляющих сцен была та, где я дразнил мальчика, у которого на шее был зоб. Другие дети в классе тоже дразнили его, но я был самым худшим. Тогда мне это казалось забавным, но теперь, видя перед собой все это, я словно перевоплощался в бедного мальчугана, ощущая боль, которую ему причинял.
Передо мной возникали один за другим все неприглядные случаи из моего детства, а их было немало. С пятого по двенадцатый класс я участвовал по меньшей мере в шести тысячах драк. Я заново переживал каждую из этих потасовок с той разницей, что теперь был потерпевшим.
Я чувствовал не удары, которые наносил противникам, а испытываемое ими унижение. Многие из тех, с кем я дрался, это заслужили, но другие были невинными жертвами моего гнева, и сейчас меня заставляли их боль ощущать.
Я чувствовал горе, которое причинял моим родителям. Я рос неконтролируемым и гордился этим. Хотя они ругали и наказывали меня, я давал им понять, что их действия ровно ничего не значат. Отец и мать часто умоляли меня взяться за ум, и каждый раз я их разочаровывал. При этом я похвалялся перед друзьями тем, как обижаю родителей. Теперь я ощущаю их душевную боль, причиняемую поведением сына.
В моей школе в Южной Каролине родителей учеников, получивших двенадцать замечаний, вызывали для беседы, а учеников, получивших тринадцать замечаний, временно исключали. За три дня пребывания в школе я получил сто пятьдесят четыре замечания. Теперь таких учеников называют «гиперактивными» и применяют соответствующие меры, но тогда нас считали просто скверными и ни на что негодными мальчишками.
Когда я был в четвертом классе, рыжий мальчик по имени Курт каждый день подкарауливал меня возле школы и грозился избить, если я не отдам ему деньги, которые мне выдавали на завтрак. Я боялся и отдавал Курту
Наконец я устал ходить голодным целыми днями и рассказал обо всем отцу. Он показал мне, как сделать дубинку из пары нейлоновых чулок моей матери, насыпав в них песок и связав концы. «Когда он снова к тебе пристанет, вздуй его как следует», — посоветовал мне отец. Мой отец не имел в виду ничего плохого — просто он показал мне, как защищаться от старших ребят. Проблема заключалась в том, что после того, как я поколотил Курта и отобрал у него деньги, у меня развился вкус к дракам. С того момента единственное, чего мне хотелось, это причинять другим боль и быть «крутым».
В пятом классе Я провел опрос среди моих друзей и выяснил, кого они считают самым «крутым» парнем в округе. Все назвали крепкого мальчишку по прозвищу Бутч. Я отправился к нему домой, постучал в дверь и спросил у его матери, дома ли он. Когда Бутч вышел, я стал бить его и бил до тех пор, пока он не свалился на крыльцо, а потом я убежал.
Меня не интересовало, с кем я дерусь и сколько ему лет. Мне хотелось только пустить моему противнику кровь.
Однажды в шестом классе учительница потребовала, чтобы я прекратил драться. Я отказался, тогда она схватила меня за руку и потащила в кабинет директора. Как только мы вышли из класса, я вырвался и сбил ее с ног апперкотом. Пока она зажимала кровоточащий нос, я сам отправился к директору. Родителям я объяснил, что я не возражал идти туда, но я не хотел, чтобы меня тащила за руку учительница.
Мы жили по соседству со школой, и когда меня временно исключали, я мог сидеть на крыльце и наблюдать за ребятами на спортивной площадке. Однажды, когда я сидел там, группа девчонок подошла к забору и стала меня дразнить. Я не собирался этого терпеть. Вернувшись в дом, я взял дробовик брата, зарядил его солью, вышел на крыльцо и выстрелил девчонкам в спину, когда они с визгом убегали.
К семнадцати годам я считался одним из лучших драчунов в старших классах. Чтобы поддержать репутацию, я дрался почти ежедневно. Когда мне не удавалось избить кого-нибудь из соучеников, я находил жертву в других школах.
По крайней мере раз в неделю мы устраивали драки на автостоянке возле школы. Парни проезжали 50 киллометров, чтобы принять участие в этих драках и поглазеть на них. Но многие боялись вылезать из машин, потому что, расправившись с противником, я часто, просто для забавы, поколачивал зрителей.
В те дни в старших классах еще существовала рассовая сегрегация, и у нас бывали настоящие сражения между черными и белыми.
Чемпионом среди черных был верзила по имени Ланди. Никто не хотел с ним драться после того, как он разделался с белым чемпионом за две минуты. Даже я старался избегать его, зная, что в драке с ним мне не победить. Однажды мы столкнулись возле лотка с гамбургерами. Я хотел уйти, но он преградил мне дорогу и сказал:
— Встретимся завтра утром на стоянке.
— Хорошо, — согласился я, а затем, когда он повернулся, чтобы отойти, я с такой силой ударил его в правое ухо, что он минут десять не мог открыть глаза. Ланди корчился на земле, и я пару раз изо всех сил пнул его ногой в грудь.
— Завтра у меня дела, — объяснил я. — Поэтому мне пришло в голову проделать это сегодня.
Я знал, что мне не одержать над ним верх в честной драке, поэтому и ударил его сзади.
Вот как проходила моя учеба в старших классах.