Спасенный
Шрифт:
— Это не так, господин Ито.
— Вы сочувствуете нам, отец — но вы же монах. Пройдёт время, и вас вызовут в другое место.
— Мы не монахи, — Сагара сказал это машинально, потому что так отвечал всегда, если ему говорили, что он монах. — Но да, меня могут отозвать в любой момент. Я буду настаивать, чтобы тут создали постоянный синдэн-пост.
— Для чего? — Старик вытер глаза и усмехнулся. — Поверьте, отче, мы больше всего хотим одного: покинуть эту планету как можно быстрее.
Сагара почувствовал приступ беспомощности,
— Не делайте этого, — сказал он. — Это будет значить, что они победили вас. Победили окончательно.
— Мне не важно, — сказал старик. — Я не был в Сопротивлении и не поддерживал Маэду.
Сагара не знал, что ответить. Старик обошел его и начал спускаться по лестнице. Сагара перепрыгнул через поручни и снова заступил ему дорогу.
— Ну-ну, — усмехнулся господин Ито. — Разве прилично священнику так скакать?
— Но мы же не закончили разговор, — Сагара сморщился от боли в пятках. — Господин Ито, у нас достаточно работы. Без вас мы не справимся. Вы знаете город лучше всех. Вы знаете своих людей. Вы не можете бросить меня так просто. Вернитесь, прошу вас.
— Я устал, — вздохнул старик — но повернулся и начал подниматься.
Сестра Сильвия нашла в подвалах архива планы канализации. Немного устаревшие, но Сагара надеялся, что в целом ничего не изменилось.
Он хотел в тот же день отправить ребят на поиски малыша, который жил под землёй, но это случилось то, чего не ждали. Точнее, окончание работ на расчистке школы никакой неожиданностью не было. Неожиданность случилась, когда открыли подвал — и оттуда хлынул такой страшный смрад, что Сагара не мог вдохнуть, пока не включил фильтр шлема, и то же самое сделали все остальные синдэновцы — взвод Коннора. А люди Ягдбергов, у которых не было на себе костюмов с фильтрами, рванули что было сил в наветренную сторону, побросав технику.
Сагаре казалось, что он и сквозь фильтр чувствует этот смрад. Не горелой — а гнилой плоти.
— Я не хочу туда лезть, — чуть ли не со слезами сказал Коннор.
— Я тоже, — признался Сагара — и сделал шаг в подвал.
… В подвале школы прятались дети и учителя — около шестисот человек.
— Что тут произошло? — прохрипел Коннор, оглядываясь вокруг при свете фонаря. — Боже правый, Пресвятая Дева, почему они умерли — сюда же не дошёл огонь?
— Не дошёл — но высосал отсюда кислород, — ответил Сагара. — Они задохнулись.
Те самые вентиляционные отверстия, через которые пламя задушило людей, пропустили сюда воду вчерашнего и сегодняшнего дождей. С потолка капало, оба сохэя стояли по щиколотки в воде. Сделать хотя бы один шаг вперёд ни один не мог — это означало наступить…
— Это же дети, — Коннор начал давиться чем-то. — Одни только дети.
Сагара понимал его чувства. Чаще всего они находили останки в таком состоянии, что нельзя было уверенно сказать, принадлежат
— Как мы их вынесем? — спросил Коннор. — Они же…
— Мы не станем их выносить, — решил Сагара. — Не стоит распространять трупный яд по всему городу. Я отслужу по ним прямо тут — и мы сожжём тела термоминой.
— Доделаем то, что не доделали Рива, мать их в душу за ногу туда-сюда?
— Поверьте, сержант, детям уже всё равно.
— А идентификация?
— Как? Мы можем взять пробы у тех, кто сверху и с краю. А дальше… Нарушим эту плёнку — и… вы видели, как взрывается консервная банка?
— Хватит, отче, — Коннор застонал, сдерживая рвоту. Они вышли на свет. Сагара увидел, как Коннор бледен.
— Вы не назначили мне епитимью.
— Излишне. Вы и так сегодня не будете есть, сержант.
За ограждением с наветренного бока уже столпились местные. Сагара узнал кое-кого — в частности, госпожу Янаги.
— Там дети? — спросила она. — Вы нашли детей? Можно забрать тела?
— Нельзя, — Он видел, как меняется её лицо, как отступили назад люди Минато. Он знал, что от него смердит, что он принёс тот смрад с собой, пропитался им. — Нельзя. Там… фактически нет отдельных тел. Здесь… есть родственники?
Женщина закивала. Кто-то из горожан сделал шаг вперёд и тоже кивнул.
— Назовите мне имена, — Он включил блок памяти сантора. — Я буду служить прямо здесь. Потом мы выдадим вам прах.
— Вы их… сожжете? — с ужасом спросил пожилой человек.
— Я не могу допустить даже малейшей возможности эпидемии, — как можно твёрже сказал Сагара.
— Нет! — закричала вдруг госпожа Янаги. — Нет, не смейте! Нелюди! Выродки! Палачи! Отдайте нам их! Отдайте, мы похороним их сами! Не смейте сжигать!
Она кинулась вперёд, но техники их команды Гельтермана и городские мужчины перехватили её и повели прочь. Она кричала и билась у них в руках. Те, кто остался, смотрели на Сагару с неприкрытым отвращением.
— Имена, — напомнил он. — Столько, сколько сможете.
… Вечером госпожу Янаги принесли в лазарет «Льва». Она вешалась — но это успели вовремя заметить. Брат Аарон, старший корабельный врач, как мог, поправил ей позвоночник, однако, выйдя из операционной, предупредил Сагару и господина Ито:
— Ей нужна серьёзная психиатрическая помощь — иначе она повторит попытку. Я не могу держать её на транквилизаторах до конца жизни. Пускай этот вертопрах из Шезааров привезет хотя бы одного головогрыза, что ли. Я ведь хирург. Мне тут довелось уже побывать и акушером, и педиатром, и санитарным врачом — ещё одной специальности я не потяну, у меня только одна голова.
— Но очень хорошая, брат Аарон. Пока нам не прислали психиатра — нужно как-то выкручиваться.
— А как же, — хмыкнул брат Аарон. — Почти полтысячи людей с тяжелой формой ПТСР — и я.