Спаси и сохрани любовь
Шрифт:
Инесса поднялась на третий этаж, на лестничной площадке она заметила группу товарищей «в полосатых купальниках». Они по-шпионски что-то подбрасывали на лестничную клетку и тихо разбегались, не разговаривая друг с другом. Странное зрелище. Инесса поднялась на верхний пролет и ужаснулась. На небольшой площадке лежали бутерброды – с икрой, ветчиной, дорогой рыбой, копченой колбасой. Повсюду стояли мисочки с молоком. Чашки с водой. Супа здесь только не хватало. И компота из сухофруктов. Странно. Никаких примет кошачьего пребывания на лестнице Инесса не обнаружила. «Откуда все это?» – подумала Веткина, брезгливо рассматривая скопление пищи в неподходящем месте. Не найдя ответа, задумчивая и отрешенная Инесса направилась в офис, а навстречу ей вылетела взбаламученная Егорова. Не заметив Веткиной, она пролетела еще метра два, вдруг резко затормозила и спросила, часто и бурно вздымая объемную грудь: «Инесса, это ты?»
– А кто же, как ты думаешь? –
Если Инессу не узнала Егорова, то клиент тоже мог просчитаться, не заметив девушку в толпе. Ведь они никогда не видели друг друга.
– Инесса, а тебя ищет заказчик. Он уже сидит в переговорной, скорей иди туда, – выпалила Егорова оглушительным залпом. И Маринка продолжила свой стремительный полет. Она куда-то спешила и словно боялась, что ее опередят. Судя по походке, Егорова направлялась к лестничному пролету. В руках у нее был блестящий рулончик, свернутый из серебристой фольги. Веткина свернула в переговорную. Там скучал маленький мужчина, смуглый до черноты, с курчавой шевелюрой, густой проседью и вытянутым лицом от плохо скрываемого недовольства. Инесса не знала его имени. В течение дня ей не удалось поинтересоваться данными клиента. Она слишком долго ждала его у станции метро. Бобылев напрасно рассчитывал на профессионализм избранной им сотрудницы. Одинокий Робинзон жестоко просчитался. Менеджер отправилась на встречу, не условившись об опознавательных знаках. Веткина с размаху плюхнулась на стул и поморщилась. Сиденье жестковатое.
– Извините, задержалась, – сказала она, вытягивая лицо в продолговатую маску, чтобы уравняться с заказчиком.
Теперь осталось установить его имя и отчество. Остальное – дело техники.
– Что-то вы слишком долго шли, – проворчал недовольный клиент, – я вас ждал на площади Восстания. Не дождался, как видите.
Мужчина натужно замолчал, раздражаясь от тривиальности ситуации. Наверное, Инесса должна была извиниться перед ним. Но за что? Веткина молчала. И вместо слов прощения в тишине разнеслись странные звуки, залетевшие в переговорную откуда-то сверху. «На крыше крысы голодают, отнесите им еду! На крыше крысы голодают, отнесите им еду! На крыше крысы голодают». Слова исчезли, видимо, почудилось. Нет, не почудилось, клиент нервно задергался, посмотрел в потолок, затем перевел взгляд на Инессу, округлив глаза. И тяжело, со всхлипом вздохнул. Сверху ничего не доносилось. Все-таки почудилось.
– Вот вам моя визитка, – клиент подбросил Инессе карточку.
Она взглянула и выхватила глазами имя – Валерий Федорович Голубенко. Слава богу. Робинзон не просчитался. Руководитель проекта неплохо ориентируется на местности. Талантливо, нечего сказать.
– Валерий Федорович, ваши условия? – спросила Веткина.
Пусть сначала предъявит требования, поставит условия. Любые задачи решаемы. Вопрос – ответ. Все просто, как на барахолке.
– Организовать рекламу, подготовить освещение выставки «Ювелирный Петербург» в средствах массовой информации. В максимально короткие сроки, – монотонно забубнил Голубенко.
– Сделаем. Осветим. Подготовим. В короткие сроки, короче не бывает, – Веткина с готовностью заглянула в его узкие глазки.
Клиент сильно походил внешностью на татарина. «Физиономия у него типично азиатская, а фамилия – украинская. Пути господни неисповедимы», – подумала Инесса.
– Не успеете, – заявил вдруг «татарин» Голубенко. – Времени слишком мало. Сроки поджимают.
– Успеем, вот увидите, – уверенно парировала Веткина. – Перед Новым годом наши конкуренты расслабятся, уедут в Швейцарию, а мы подсуетимся и подготовим программу. Пятого января я уже предоставлю вам проект выставки.
– Тридцать первого! – Голубенко, видимо, решил проявить восточный нрав. – Пятого уже поздно будет.
– Тридцать первого, – быстро согласилась Инесса, потому что с потолка опять послышалось: «На крыше крысы голодают, отнесите им еду!»
Голубенко закатил кверху глаза, прислушался. «Значит, он тоже слышит? И мне не показалось», – подумала Веткина, покрываясь испариной.
– Тридцать первого проект будет готов, подписан, заверен печатью. Вы подъедете? – закричала Инесса, она пыталась заглушить странные звуки, чтобы Голубенко перестал смотреть в потолок.
Все происходящее напоминало сумасшедший дом. Валерий Федорович сидел с задранной вверх головой.
– Нет уж, я больше к вам не приеду, – сказал он, не опуская головы. – Сами ко мне приезжайте.
– Приеду, обязательно приеду, – Инессе быстренько согласилась.
Она тоже задрала голову, чтобы понять происходящее. Так они и сидели с Голубенко, таращась в потолок, пока в переговорную не заглянула суровая женщина лет тридцати.
– Освободите переговорную. У Сергея Викторовича через три минуты совещание.
И женщина испарилась. Инесса никогда не видела ее в «Планете», слишком сухая и прямая, как палка. В любом учреждении есть строгий свод законов. Устав.
– Валерий Федорович, мне было приятно с вами познакомиться, – Инесса крепко пожала сухую и жилистую голубенковскую кисть.
– Очень-очень был рад, – пробормотал клиент, не отрывая изумленного взгляда от потолка.
В коридоре они встретили торжественную процессию. Впереди на всех парах летел Бобылев, по обе стороны от него вышагивали рослые мужественные парни с каменными лицами, сзади семенили личности менее заметные. Мрачная процессия резко свернула в переговорную. «Бобылев сейчас не узнал бы меня, даже если бы ему указали пальцем на находившуюся в столбняке девушку в жокейском костюме. Он ни за что не вспомнит мое имя. И фамилию. Сергей находится по ту сторону от меня. Сейчас у него другой файл в голове. А если бы ему встретилась жена, гибкая, как дамский хлыст, женщина, та, что приходила к боссу ранним утром, узнал бы Бобылев родную жену или нет?» – мысленно злилась Инесса, уступая дорогу величественному эскорту. Проводив Голубенко до выхода, она поднялась по лестнице, внимательно прислушиваясь, но ничего не услышала. Точно почудилось. На площадке валялись бутерброды в фольге и на салфетках. Кажется, еды заметно прибавилось. Сбоку лежал серебристый рулончик, развернутый, с кусочками батона и сыра. Инесса сразу узнала его. Это был сверток от Егоровой. Она примчалась сюда, сбивая всех с ног, чтобы оставить здесь свой неприкосновенный запас. Марина не слывет в определенных кругах заядлой благодетельницей, прикармливающей бездомных кошечек и собачек. Никто не сможет заставить Егорову отказаться от домашнего питания – даже сам Норкин. Ствол автомата «калашников» – это единственный аргумент в пользу милосердия Марины Егоровой. Лишь под прицелом она отнимет от себя кусок сыра и бросит на лестницу. Маринка – чрезмерно экономная девушка. Почему же никто не ест эти подношения? А где котеночек? Инесса потрогала носком ботфорта ненужную никому пищу и приуныла. В «Планете» творятся чудеса. И никого эти чудеса не трогают. «Почему Бобылев не узнал меня, можно было раздеться донага – все равно прошел бы мимо, будто сквозь тень. В его свите нет Норкина, куда он подевался, странно», – горестно размышляла Инесса, рассматривая пищевую свалку. И тут она увидела Норкина, он протрусил рядом с ней. Веткину он не заметил. В руках Норкина Инесса заметила сверток. Игорь Львович заботливо разложил сверток с едой на лестничном пролете. Озадаченная Инесса медленно побрела на рабочее место. В офисе равномерно гудели компьютеры. Телефоны пищали. В приемнике подвывала «Глюкоза», а может, «Галлюцинация». Все их путают. Инесса невидяще уставилась в макет буклета. «В атмосфере планеты витает желание изысканности и элегантности. Золото подчеркивается декоративными формами, что возвращает нас к двадцатым годам прошлого века. В то благословенное время стиль арт-нуво достиг своего апогея. Украшения, вдохновленные лучшими образцами арт-нуво, бесконечно интерпретируют геометрические и кубические формы». А в воздухе «Планеты» витают совсем другие формы и желания. Отнюдь не ароматы изысканного стиля арт-нуво. Сотрудники сновали туда-сюда как челноки с пакетами под мышками, подбрасывая пищу на лестничную площадку, не узнавая друг друга. Инесса вновь уткнулась глазами в текст. Какие-то бессмысленные строки. «Золотые нити драгоценных ожерелий – вот истинный индикатор стиля арт-нуво. Дань естественной красоте природы. Кажущаяся простота обманчива. Она иллюзорна, ведь чтобы создать тонкую, словно волосы ангела, золотую нить...» – на этом интересном месте Инессу окликнули. Она так и не узнала, что нужно сделать, чтобы создать нить такую же тонкую, как волос ангела. Буклет из-под носа утащила чья-то рука, девушка не смогла удержать в руках скользкую глянцевую обложку.
– Веткина, срочно к Норкину, – выкрикнул Гришанков, подкидывая буклет вверх, как мячик.
Времена меняются. Статус компании подпрыгнул вверх. Теперь аудиенцию у руководства назначают посредством глашатая. Егорова злобно хихикнула. Корпоративные интриги расцвели пышным цветом, как бурьян на пустыре. Переезд успешно завершился. Все сотрудники собрались в рабочем офисе в полном составе. Они нацелились осваивать целинные земли капитализма. Пахать им не перепахать. Инесса побрела к Норкину, едва перебирая ногами в ботфортах. Удобные сапоги. Главное, не жмут в коленках. Единственная радость в жизни. Игорь Львович только что вернулся из туманного Альбиона. Почему бы ему не остаться в Англии навсегда? Не оставят, сумеречная держава не примет Норкина в свое гостеприимное лоно. Там своих норкиных полно, без него достаточное количество развелось, всему миру достанется для всеобщего благоденствия.