Спаси меня от одиночества
Шрифт:
Одновременно с этим кто-то опускает прожектор, освещая полностью вход в развалюху и Иннокентия. Не только его. Свет выхватывает худенькую девчонку, лежащую на его руках без движения.
— Вика! — два женских голоса сливаются в один.
Меня задевает рукав собственной куртки, накинутый на плечи Нике. Она бежит к сестре, зажимая руками рот.
Их мать оседает на колени, и мне приходится вернуться, чтобы помочь женщине.
Не знаю, что сказать. Самый главный вопрос висит в воздухе, давя возможными
Придерживаю за локоть и бормочу слова одобрения, всматриваясь в каждый, мать его, вдох и выдох. Из-за шума разобрать что-то сложно.
Вику укладывают на землю и закрывают спинами, склонившихся над ней людей. Ника бьётся в руках тучного мужика в форме, пытаясь прорваться к сестре.
Малышев, хмуря лоб, что-то показывает, постоянно оборачиваясь на дом, в котором уже скрылись приехавшие. Достаёт телефон и раздражённо сбрасывает звонок. Снова принимается давать объяснения сотрудникам полиции, пока я, в нескольких метрах от всех, успокаиваю истерику мамы Ники.
— Жива, — поймав мой немой взгляд, друг подтверждает сказанное поднятым вверх пальцем.
— Ваша дочь жива, — повторяю, чувствуя невероятное облегчение.
***
В приёмном покое пусто.
Скучающая дежурная медсестра дремлет, положив голову на локоть.
Я полирую спиной стену, не находя себе места.
Девочку с подругой увезли на осмотр. Ника и мама, естественно, отправились с ними.
Кешу тоже забрали. Друг пыхтел и пытался протестовать, но колотая рана в боку требовала врачебного вмешательства.
Как оказалось, в оборудованном подвале дома давно уже был притон для тех, кто устал от суеты. Это не моя формулировка, если что. А похожего на скелет, обтянутой кожей, подростка. Именно он всадил Малышеву нож, когда тот ворвался в вонючее помещение и потребовал показал, где Вика.
И именно он под ником DEXX переписывался с девочками, обещая, что поможет и утешит. А обиженному на белый свет ребенку только и нужна была поддержка.
Не знаю, что было с матерью, пока в карете скорой помощи их везли сюда. А Ника рыдала без остановки. Она и Кеша ехали со мной.
Друг обнимал хрупкие плечи и успокаивал, а я…
Сжимал руль до скрипа кожи и крошил собственные зубы. Если бы не рана, за руль сел бы Иннокентий, а я… Я бы мог прижать к себе и спрятать. От всех спрятать.
В короткое мгновение этой ночи пришло абсолютное понимание: эта девочка не просто проходящая в моей жизни.
— Кто с Меккер?
Зычный голос врача в зеленом костюме и забавной шапочке на затылке оглядывает пустой зал взглядом и, засунув руки в карманы, разворачивается.
Я реагирую не сразу, ведь фамилию Ники слышал всего один раз и то не очень чётко.
— Подождите, — отмираю. — я.
Док дожидается, пока я сравняюсь с ним. Изучает.
— Кем приходитесь?
— Я сопровождал их, — пытаюсь
Лезу в карман за телефоном, лихорадочно вспоминая, сколько с собой наличных. Не уверен, что здесь принимают карты.
— Расслабьтесь. У матери с собой полис. Девочку старшую надо домой забрать. Ей вкололи успокоительное, уснула.
Врач говорит неохотно и отрывисто, но для меня важно, что суть доносит. На уточнение деталей будет время.
— Заберу. Что с Викторией и второй? Подругой?
— Завтра точнее узнаешь у лечащего, — переходит на «ты». Но я и не против. — Забирай свою девушку и отдыхайте. Утром подъедете к лечащему врачу.
Согласно киваю, давая понять, что принял к сведению. Иду следом, пытаясь не упустить даваемые рекомендации.
— Сюда? — уточняет, прежде чем распахнуть дверь в кабинет.
Судя по обстановке, это смотровой кабинет или что-то похожее. Стол, стеклянные шкафы вдоль стен, кушетка. На кушетке, повернувшись на бок, спит Ника.
Свет приглушён, но и его хватает, чтобы рассмотреть заострившиеся черты лица, припухшие веки и ярко выделяющиеся веснушки на бледном лице.
— Она крепко спит? — примериваюсь, как лучше поступить. Взять на руки или разбудить.
— Думаю, да.
Приблизившись, просовываю руки под голову и колени, поднимая маленькую рыжую красавицу.
Прижимаю к своей груди, зарываясь носом в растрёпанные волосы. Док снисходительно усмехается, провожая. А я…
Я чувствую ускоряющийся разгон сердца и тону, сам пока не понимая, насколько глубоко.
Глава 27. Антон.
Не знаю как, но откидываю спинку переднего сиденья, чтобы уложить Нику с комфортом. Под голову подкладываю ей свою куртку и регулирую печку, потому что девочка вздрагивает и что-то бормочет неразборчиво. Тачка на автозапуске успела прогреться, но мне кажется, что этого недостаточно.
Пользуясь возможностью, любуюсь. Отодвигаю от лица прилипшие пряди рыжих волос. Чёрт! Ещё пара минут, и я начну считать веснушки, отвечаю.
Призвав остатки совести, закрываю дверь почти бесшумно и огибаю машину, занимая своё место.
Вопрос серьёзный: куда везти своё сокровище?
Я мог бы узнать адрес из документов, покопавшись в Никиной сумке. Видел, куда она его засовывала, предъявив в приёмном покое. Мог бы пробить по своим каналам, ведь теперь знаю фамилию. Но не делаю этого.
Разум твердит, что дома ей было бы спокойнее, однако… Положа руку на сердце, я просто не могу сейчас её оставить одну. А идти к ней домой, понятия не имея, с кем она живёт… Может, там бабка с дедом, отец, который постоянно звонил и докладывал матери девочек, что летит.