Спаси нас
Шрифт:
– Мортимер Бофорт бессовестный человек, – заявила я охрипшим голосом. – Ради спасения своей репутации он пойдет по головам.
– И ему безразлично, что он разрушает другую семью, – покачала головой мама. – Какой страшный человек.
– Страшный человек? Я бы подобрал несколько другие слова, – произнес папа, и между бровей у него обозначилась вертикальная морщина.
– Удивительно, как монстр мог воспитать такого доброго человека, как Лидия, – поддакнула Эмбер.
Я так долго вела рассказ, что совершенно выдохлась. Я сделала
В кухне воцарилась тишина.
– Я не могу поверить, что ты все это носила в себе так долго и никому не рассказывала, – произнес, наконец, папа. Он снял очки и потер глаза.
Чай остыл, и я отставила свою чашку.
– Я просто не могла обмануть доверие Лидии и Джеймса.
– Но речь идет не только о них двоих, – мягко высказала Эмбер то, что я и сама вчера поняла.
– Я понятия не имею, как убедить ректора Лексингтона в своей честности. Мистер Бофорт – член родительского комитета, он каждый год делает огромный спонсорский взнос, как и родители Сирила. Если их слово поставить против моего, то ясно ведь, кому он скорее поверит.
– Но есть и оригинальные снимки, исходники, верно? – спросила мама.
– Сирил их стер. Если они и есть у кого-то, то у него или у мистера Бофорта.
– Даже если и есть, как Руби доказать, что это не обработанные снимки?
– Все это ничего не даст, – сказал папа, качая головой. – Нам надо поговорить с ректором и сказать ему правду.
– Нет! – воскликнула я. – Только не это. Я не могу выдать Лидию. Отец и без того сослал ее неизвестно куда. Что, вы думаете, он сделает, если все это выплывет наружу?
Я вспомнила, что Джеймс рассказывал о своем отце. О холоде в глазах мистера Бофорта, о разбитой губе и о красных пятнах на лице Лидии.
– Этот человек непредсказуем, папа.
Мама через стол дотянулась до моей руки и крепко ее стиснула.
– Это замечательно, Руби, что ты так оберегаешь своих друзей, но ведь речь идет о твоем будущем.
– Мама, я действительно не могу так поступить с Лидией, – сипло произнесла я. – Мне остается только верить в то, что Джеймс заставит Сирила пойти к Лексингтону и рассказать ему правду о снимках.
Мама тяжело вздохнула и посмотрела на папу. Выражение его лица изменилось. Он был настроен решительно.
– Все равно мы должны поговорить с ректором.
Я открыла рот, чтобы возразить ему, но он поднял руку, останавливая меня:
– Мы не будем ничего говорить о Лидии, но я хочу, чтобы он перепроверил подлинность этих фотографий.
Я сжала губы. Мне хотя и стало легче после того, как я выговорилась перед родителями и выложила им всю правду, но меня тревожило то, как разделились наши мнения относительно этой ситуации.
– Прошу вас, пусть сперва Джеймс попытается поговорить с Сирилом, прежде чем мы начнем что-то предпринимать, – взмолилась я.
Мама с папой переглянулись.
– А ты можешь
Я оцепенела. Конечно же, мама права. Нет никаких объективных причин доверять мою судьбу в руки Джеймса.
– Все не так, как ты думаешь, мама, – неожиданно подоспела на помощь Эмбер. – Джеймс на самом деле влюблен в Руби. Он никогда не причинит ей боль намеренно.
Жар хлынул мне в лицо. Когда я метнула на Эмбер свирепый взгляд, она только пожала плечами:
– Достаточно провести с вами одну минуту, чтобы сразу заметить это.
Мама посмотрела на папу, а у того лицо по-прежнему оставалось совсем не довольным.
Я затаила дыхание.
– Дадим ему одну неделю, – решительно заявил папа. – И тогда пойдем к Лексингтону. Ты слишком много работала, чтобы уничтожить свое будущее чужим враньем.
Голос папы дрожал от подавленной ярости, но прежде, чем мы что-нибудь успели сказать в ответ, он положил руки на колеса кресла-каталки и поехал прочь из кухни.
Мама опять стиснула мою руку:
– Спасибо, что ты все нам рассказала.
Я тяжело сглотнула и кивнула.
– Надеюсь, ты сможешь простить меня. Я не знала, что мне делать с этой ситуацией.
– Я знаю, – пролепетала я и сжала мамину руку в ответ. – Все хорошо.
Она встала и наклонилась поцеловать меня в макушку. После этого вышла вслед за отцом.
Чувство легкости постепенно проходило. Вместо него вернулась усталость, и я положила голову на плечо Эмбер. Она погладила меня по волосам.
– Но по крайней мере они не узнали, что я не была в школе, – пробормотала она.
Я нашла в себе силы ткнуть за это сестру кулаком в бок.
6
Я поднес палец к звонку, но не отважился нажать на кнопку. Как будто кто-то приковал к моему запястью невидимую железную цепь, и она теперь удерживает меня.
При том, что я не впервые стою перед дверью дома Руби. И это не первый раз, когда я взволнован перед встречей с ней и ее родителями. Однако после всего, что произошло за последние сутки, я понятия не имею, что меня ожидает за этой дверью. Как я посмотрю в глаза родителям Руби, и что мне им сказать. Не знаю я этого и о самой Руби. Что, если она не готова меня простить и опять прогонит?
От этой мысли судорожно сжимается желудок. Не помню, чтобы когда-нибудь так нервничал, как в этот момент.
Но это не повод для того, чтобы уйти. Я дал Руби обещание – несмотря на то, что Лин, вероятно, убьет меня, если я передам ее конспекты с опозданием.
Я сделал глубокий вдох. Потом, собрав все свое мужество, нажал на кнопку звонка Беллов. Проходит полминуты – и дверь медленно открывается. Отец Руби смотрит на меня снизу вверх, взгляд у него жесткий и требовательный, и решимость в его глазах сразу напоминает мне о Руби.