Спасибо Уинн-Дикси

ДиКамилло Кейт

Я все еще не могла поверить.

— Он нашел Уинн-Дикси! — победоносно крикнула Плюшка-пампушка.

— Твой замечательный пес забрался ко мне под кровать, забился поглубже, словно вот-вот настанет конец света. Но стоило Отису заиграть на гитаре, Уинн-Дикси заулыбался, а заулыбавшись, как водится, чихнул.

Папа рассмеялся.

— Правда-правда, — закивала мисс Фрэнни.

— Честное слово, — подтвердил Стиви.

Данлеп тоже кивнул и улыбнулся, глядя мне в глаза.

— И тогда, — снова заговорила Глория, — Отис стал играть уже

специально для него. И потихонечку, полегонечку Уинн-Дикси выполз-таки из-под кровати.

— Он был весь в пыли, — сказала Аманда.

— Прям как привидение, — добавил Данлеп.

— Ой, правда! Как привидение! — поддакнула Плюшка-пампушка.

— Хмммм… Ну, в общем, да, — согласилась Глория. — Как привидение. Короче, гроза наконец кончилась, и твой пес устроился у меня под стулом. И заснул. И так там и лежал все это время. Видно, ждал, чтоб ты пришла и забрала его домой.

— Уинн-Дикси, — прошептала я. И обняла его так крепко, что он даже засопел. — Мы же весь город обошли, всю округу. Звали тебя, свистели, кричали. А ты все это время был здесь? — Я подняла глаза и сказала всем: — Спасибо.

— За что? — удивилась Глория. — Мы же ничего не сделали. Просто сидели тут, ждали вас, песни пели. Успели подружиться. Кстати, в пунше теперь больше дождевой воды, чем всего остального. От бутербродов вообще ничего не осталось, хлеб весь размок. Но если хочешь яичного салата, можно ложкой поесть. Зато у нас есть маринованные огурчики. И «Ромбики Литтмуса». И у нас по-прежнему праздник.

Папа принес из кухни стул и сел.

— Отис, а церковные песнопения вы тоже знаете?

— Помню кое-что.

— А вы напойте, — воодушевилась мисс Фрэнни. — Он непременно подхватит.

Тут папа и вправду стал напевать, а Отис — наигрывать на гитаре, а Уинн-Дикси завилял хвостом и снова забрался под стул Глории Свалк. Я посмотрела на всех вокруг, на все эти разные лица, и почувствовала, что сердце у меня так и распирает от счастья.

— Сейчас вернусь, — сказала я.

Но они громко пели и смеялись, а Уинн-Дикси похрапывал, поэтому меня никто не услышал.

Глава двадцать шестая

ождь кончился, тучи рассеялись, и небо было такое ясное, что я видела все звезды, которые Творец зажег во вселенной. Я прошла в самый конец сада Глории Свалк. К дереву ее дурных поступков и ошибок. Ветер стих, и бутылки не звенели, просто висели недвижимо. Я посмотрела на дерево, а потом на небо.

— Мама, — произнесла я, словно она стояла здесь, рядом со мной, — я знаю о тебе десять фактов. Но это все не то. Мне этого мало. Папа, конечно, расскажет о тебе еще. Наверняка расскажет, потому

что теперь он уверен, что ты не вернешься. Он очень по тебе тоскует, и я тоже тоскую, но у меня уже нет такой пустоты в сердце. Оно понемногу наполняется. Я все равно буду думать о тебе — обещаю. Но, наверно, уже не так часто, как в это лето.

Вот что я сказала в тот вечер под деревом ошибок Глории Свалк. А договорив, просто постояла, глядя на небо — на созвездия и планеты. А потом вспомнила, что у меня тут тоже есть дерево, то самое, что мы посадили вместе с Глорией. Я не проверяла его очень давно. Я встала на коленки и принялась шарить руками в поисках моего деревца. А когда наконец нашла, страшно удивилась: какое же оно выросло большое. То есть оно, конечно, было еще маленькое, скорее росток, чем дерево, но листья и ветки были сильные, крепкие, вполне настоящие. Я еще не поднялась с коленок, как вдруг раздался голос:

— Ты что, молишься?

Это оказался Данлеп.

— Нет, — ответила я. — Не молюсь. Просто думаю.

Он встал, скрестив руки на груди, и посмотрел на меня — сверху вниз.

— Думаешь? О чем?

— О всякой всячине. Знаешь, извини, что я вас со Стиви лысыми сосунками обзывала.

— Да ладно. Я не в обиде. Глория велела привести тебя в дом.

— Я же говорила вам, что она не ведьма.

— А я и так знаю. И раньше знал. Просто хотел тебя подразнить.

— Правда? — Я поглядела на него внимательно. Только было темно, толком не разглядеть.

— Ты вставать-то собираешься?

— Ага.

И тут он меня удивил. Он сделал то, чего я никак, ну никак не ожидала от любого из братьев Дьюбери. Он протянул руку, чтобы помочь мне встать. И я тоже протянула руку. И он рывком поднял меня на ноги.

— Давай наперегонки к дому? — предложил Данлеп и припустил бегом.

— Давай! Но помни, я быстро бегаю! — Я бросилась вдогонку.

И обогнала. Я дотронулась до стены дома Глории Свалк раньше Данлепа.

— Вы напрасно бегаете в темноте, — сказала с крыльца Аманда. — Можно споткнуться и упасть.

— Отвянь, Аманда, — сказал Данлеп.

— Отвянь, Аманда, — повторила я. Но потом я вспомнила Карсона, и мне стало ее так жалко… Я поднялась на крыльцо, взяла ее за руку и потащила за собой. — Пойдем же! Пойдем в дом.

— Индия Опал! — сказал папа, когда мы с Амандой и Данлепом вошли внутрь. — Ты пришла попеть с нами песни?

— Да, папа! Только я совсем не знаю песен.

— А я тебя научу. — Он улыбнулся. Так улыбнулся… словами не передать.

— Мы тебя научим! — подхватила Глория Свалк. — Прямо сейчас.

Плюшка-пампушка по-прежнему сидела у нее на коленях, но глаза у нее были закрыты.

— Хочешь «Ромбик Литтмуса»? — Мисс Фрэнни протянула мне вазу с конфетами.