Спасибо за рыбу!
Шрифт:
— Справимся. Хотя иногда придётся корректировать планы, это я уже сейчас могу предсказать.
— Так-то оно так, директор, однако… столько различных предприятий… я даже не знаю, с чего начать…
— Предлагаю для начала выдать всем руководителям предприятий и активным участникам смартфоны с шифрованной связью. Нам необходимо защитить секреты нашего проекта. Далее — не посвящая их в главную тайну, плавно вести их в нужную сторону. Сейчас я уже проанализировал личные дела участников проекта. Нам нужно вести пять основных направлений. Это ядро авиапрома — предприятие «Абстерго-Авиа», собственные авиационные заводы России, а так же построение верфей, способных изготовить крупные корабли.
—
— Я назвал авиационные заводы одним пунктом. Я бы предложил свести все авиастроительные мощности в городе Липецке. При условии дешёвой транспортной мощности, смысла разносить предприятия не вижу. Город расположен достаточно далеко от Москвы и госграницы…
*
Март.
*
Какое оружие нужно будет партизанам, ваххабитам, фанатикам и прочим мурсикам с востока? Нужен огнестрел. Простой, дешёвый и эффективный. Идеальный вариант — калаш. Калаш достаточно мощный, дешёвый и подходит для необразованных арабов.
Помимо свалившихся на меня обязанностей, связанных с должностью помощника президента по вопросам информационных технологий, я ещё и курирую ПЛАН. За месяц я не сделал ни одного звонка, ни к кому не приезжал и вообще не вылезал с лунной базы, за исключением единственного случая — когда мне позвонили с УВЗ. Директор уже вовсю гнал уралботов большой серией, модернизировал производства. Промышленные роботы – это, сверхприбыльный бизнес. Для меня уралбот стоит две тысячи долларов, а продаётся за десять, и то, что бы не допустить обвала на рынке. Уралботы поставлялись только на государственные предприятия, так что ещё и это защищало рынок. Роботы более высокого класса, стандартные, уходили уже по цене, конкурентной таковой у мировых производителей.
Организация Абстерго-авиа, авиастроительного предприятия полного цикла, была в самом разгаре. ВПП, аэродромное обслуживание, рабочие ангары… Директор задействовал всех роботов-рабочих, которые я привёз с собой с Ксандара, не доверяя сверхсекретное предприятие никому. Налаживал одновременно связи. Я поглядывал за этим и между нами возник интересный разговор:
— Директор, каков предельный уровень для завода Абстерго-авиа?
— Что вы имеете?
— Исходя из будущих возможностей завода, какой сложности технику он сможет создать?
Директор подумал целую секунду:
— Уровень, примерно на пятьдесят-сто лет опережающий текущий.
— То есть, мы сможем создать сверхсовременный самолёт?
— Планируется использовать завод для выпуска самолётов, держащихся в авангарде прогресса, но не слишком революционных. Необходимы будут либо дополнительные дроиды с Ксандара, либо около двухсот человек для непосредственной работы на заводе.
— Ладно, вопрос с дроидами я решу. В чём смысл создания самолёта, технически менее совершенного, чем может выпускать завод?
— Смысл в том, что их будут производить намного быстрее, к тому же авиация будет держаться в авангарде много лет, а не вбросит на рынок один хороший проект, после чего будет почивать на лаврах.
— Ладно, ладно, — я поднял руки, — мне понадобится транспортная авиация, что бы доставлять грузы в Аравию и Индию. И понадобится оружейный завод, что бы выпускать оружие для индусов. У тебя есть идеи?
— Авиация будет, а вот оружейный завод… если мы перенаправим часть наших товаров от целевого потребителя — госпредприятий, на создание нового завода, то сорвём сроки по токарным автоматам и роботам люкс-класса. К тому же создать завод, в тайне ото всех можно, но нужно ли?
— Нужно, — уверенно ответил я, — сейчас главное — как можно
*
— Это не первоапрельская шутка, — предупредил по телефону Дмитрий Сергеевич.
— Хорошо. Передайте товарищу Лазареву, что я займусь этим, но он должен понимать — инвестиции в Индию это совсем не то, чего мне хочется…
— Он понимает, однако, кто-то этим должен заняться. Как ты, наверное, понял, со своей стороны мы это сделать не можем — мы лица официальные…
— Я тоже.
— Ты полуофициальное, — отмахнулся Дмитрий Сергеевич Лисицын, премьер-министр, — как помощник депутата…
— Мне это ничего не говорит. Ну да и чёрт с ним. Кстати, Дмитрий Сергеевич, к нулевому этапу я приступаю через три дня…
— Какому-какому? И это не телефонный разговор…
— Если вы говорите через тот смартфон, что я сделал для правительства — то без разницы, у него шифрование такое, что ЩИТу и ЦРУ даже не снилось, а передаёт данные он через мои спутники. Нулевой этап, — продолжил я, — это разогрев публики, тайный. Я кое-где глубоко в Сибири поставил оружейный заводик. Работы ведутся в атмосфере глубокой тайны. Благодаря простоте и однотипности выпускаемой продукции удалось добиться хорошего темпа выпуска. Оружие, боеприпасы…
Дмитрий Сергеевич задумался, хмыкнул, после чего спросил:
— Каким же образом это попадёт на место при условии глубокой тайны?
— Попадёт. Надо провести разведку, узнать, кто среди диких племён и исламских радикалов будет использовать такой груз по назначению…
— У ГРУ есть вся необходимая информация, если попросишь — тебе перешлют…
— Хорошо, спасибо за совет.
— У тебя всё?
— Да, всё.
*
Монорельс Екатеринбурга имел семь станций. Семь узловых станций, пронизывающих весь город главной транспортной артерией. Тут же, у станций начали кучковаться маршрутки, даже пришлось их отгонять. Особенно наглые и плохо понимающие люди получили шокером, когда полезли в драку. Больше желающих лезть не было. Главная станция монорельса была освобождена от таксистов — тут уже действовало распоряжение мэра.
Запуск в эксплуатацию монорельсовой дороги произошёл в середине марта, а к середине апреля транспорт начал брать первых пассажиров. Поскольку билеты стоили ощутимо дешевле, чем проезд на маршрутке — всего десять рублей, введение монорельса ударило по карманам местных перевозчиков. Даже были попытки поджога. Тела горе-поджигателей нашли в лесу, обглоданные волками, и не сразу, зато больше попыток не было.
Жители города не могли привыкнуть к ездящему высоко над дорогами поезду, хотя, всё постепенно приходило в норму. Первоначальный пик пассажиров быстро спал — уже к середине апреля количество пассажиров значительно уменьшилось. Дешёвые, простые и эффективные подвижные составы, механика, проверенная временем, сделала эксплуатацию поездов довольно дешёвой, к тому же монорельс работал двадцать четыре часа в сутки. С той лишь разницей, что интервал между поездами в час пик составлял две минуты, в остальное дневное время — восемь минут, а с одиннадцати вечера до шести утра — тридцать минут. Станции были благоустроенные — внутри всегда было тепло, работали уборщики, дополнительной стильности дороге придавало освещение — вся монорельсовая дорога была мягко освещена светодиодами, в отдельных случаях — на столбах крепилось дополнительное уличное освещение.