Спасите меня, Кацураги-сан! Том 12
Шрифт:
Но и оставлять ребёнка в беде я себе позволить не могу. Ситуация не такая уж и простая, какой может показаться не первый взгляд. Именно поэтому нужно сразу кое-что прояснить.
— Хиджиката-сан, я готов попробовать помочь мальчику, — сказал я. — Но вы должны гарантировать, что моё имя не будет числиться в протоколах. Я здесь — просто мимо проходящий человек. Любой мой совет будет на вашей совести. Каким бы он ни оказался — хорошим или плохим.
— Даю слово, что так оно и будет. Только прошу вас, Кацураги-сан, помогите, — попросил Хиджиката Хару. — Мы уже несколько недель
— Хорошо, — кивнул я. — Тогда пойдёмте скорее в палату. Я должен его осмотреть.
Оказавшись в палате, я обнаружил, что изо рта мальчика, лежащего на кушетке, струится кровь. Сестринский персонал пытается её остановить, но никто даже не пытается обнаружить причину кровотечения.
Кашляет кровью? Вот уж вряд ли! Такого мощного кровотечения из дыхательных путей просто быть не может. Похоже, здесь что-то более серьёзное. Но при этом — куда более простое.
— А где врачи?! — воскликнул я, осознав, что в палате кроме меня и Хиджикаты Хару больше нет ни одного специалиста.
— Ушли к другим пациентам, — сказал Хиджиката. — У нас сегодня сущий кошмар. Многим больным резко стало хуже.
Вот оно что… Видимо, дали медсёстрам указание — остановить кровь. Но при этом сами не поняли, откуда она идёт. Только до меня уже дошла причина этого кровотечения.
Я активировал «анализ», чтобы подтвердить свои догадки и сразу же нашёл повреждение в ротовой полости мальчика. Причём довольно сильное.
Язык отсечён почти наполовину. Ребёнок практически его откусил. А язык — это довольно сложный орган. Он почти целиком состоит из мышечной ткани, которая требует обильного притока крови. Но и на этом его функции не заканчиваются.
Так как на языке находится огромное количество вкусовых рецепторов, он требует, чтобы мельчайшие сосуды питали слизистую и нервные окончания, которых на поверхности языка очень много.
Другими словами, травма языка обычно сопровождается массивным кровотечением.
Опять же… Кашель кровью?! Да они спятили, что ли? Это — не кровохарканье в привычном смысле этого слова. Кровь идёт не из лёгких, а из самой ротовой полости.
Я прекрасно понимаю, почему пациенты путают эти понятия. Мне часто приходилось встречаться с больными, которые кашляли, а затем сплёвывали вместе с мокротой кровь. Думали, что у них туберкулёз или рак лёгкого.
Но в итоге оказывалось, что у этих людей обыкновенный хронический бронхит в сочетании с гингивитом — воспалительным процессом в дёснах. То есть, мокрота выходила из лёгких, а кровь присоединялась уже в ротовой полости.
Тут, похоже, решили то же самое. Вот только для меня эта ситуация абсурдна. Врачи, разрываясь между экстренными пациентами, явно допустили ошибку по невнимательности.
Давление у Гиздуното Нэкито упало. Скорее всего, это связано с потерей крови. Оно и понятно! По здоровым сонным артериям кровь поступает в голову, но большая её часть выходит наружу из-за травмы языка. Поэтому головной мозг перестаёт питаться. Это в итоге и привело к потере сознания.
Вот только я не могу понять, почему мальчик вообще нанёс себе эту травму? Он ведь практически
Но в отделении клиники генетических болезней такое вряд ли могло произойти. Если, конечно, у него нет психиатрических отклонений.
Прежде, чем задавать вопросы, я первым делом принялся восстанавливать целостность его языка. Оставил лишь небольшую царапину, чтобы объяснить Хиджикате Хару, откуда взялось кровотечение. Если залечу язык полностью, тогда главный врач и его генетики продолжат искать источник кровотечения там, где его нет.
А уж царапину организм сам залечит. Язык обладает мощной способностью к регенерации. Но только в том случае, если пациент не перерубил язык почти наполовину!
— Кацураги-сан, что думаете? — нарушил мою концентрацию Хиджиката Хару.
— Смотрите, — сказал я, указав на язык мальчика. — Он его прикусил. Видимо, на короткое время открылось кровотечение, из-за которого парень и потерял сознание.
— И вправду… — протянул Хиджиката, осматривая ротовую полость Гидзуното Нэкито. — Чёрт! И как они умудрились это пропустить?! — главный врач перевёл взгляд на медсестёр. — А вы куда смотрели?
— Простите, Хиджиката-сан, — принялись кланяться девушки. — Мы делали всё то, что нам сказал Арукава-сан.
— Голову оторву Арукаве-сану, — спокойно, но при этом не менее гневно, произнёс Хиджиката Хару. — Кацураги-сан, что дальше?
Дальше-то я уже всё сделал. Давление стабилизировал, кровоток усилил. Мальчик сейчас спит. Остаётся только разобраться, из-за чего меня сюда изначально вызвали. Вряд ли он поступил в клинику генетических болезней банально из-за постоянных прикусываний языка.
— А дальше мне нужно понять, зачем вы вызвали меня изначально, — сказал я. — Критическую ситуацию мы уже миновали. Остаётся только понять, что конкретно не так с этих ребёнком.
— Понимаете, изначально я вообще не собирался брать его в свою клинику, — начал объяснять Хиджиката Хару. — Его болезнь показалась мне чем-то воистину фантастическим. Однако его родители сказали, что почти все по материнской линии мальчика страдали этим недугом. Его мать, дед, бабушка, дядя и тётя. Это однозначно намекает на то, что проблема именно в генетике. Но мне и всей мировой генетике в целом никогда не приходилось сталкиваться с такими жалобами.
Любопытно. Особенно, если учесть многочисленные травмы, которые я успел обнаружить с помощью «анализа». Шрамы от порезов, ожогов. Сросшиеся переломы костей, которые случились два-три года назад. Такое впечатление, что Гидзуното Нэкито пытали. Но я сомневаюсь, что в данном случае речь идёт о домашнем насилии. В противном случае он бы сейчас был не в клинике генетических болезней.
— Так какие были жалобы? — поинтересовался я.
— Мальчик без труда может подвергать себя боли, как и его мать, — заявил Хиджиката Хару. — Мать Нэкито наблюдали в нескольких психиатрических больницах, поскольку подозревали, что она пытается покончить с собой. Или… Занимается этой «модной» в наше время ерундой. «Селф-хармом».