Спасите меня, Кацураги-сан! Том 14

Аржанов Алексей

— Что ж, самое время с ним познакомиться, — сказал я и вышел из-за стола. — Раз вы опустошили мою кастрюлю с раменом, значит, посуду за всех тоже моете вы. А ты, Кагари-кун, — я положил руку ему на плечо и выплеснул немного лекарской магии, — выздоравливай. И больше так не перебирай. Оно того не стоит.

— Спасибо… — прошептал он и продолжил упиваться солёным раменом.

Эх, помнится мне, в прошлом мире мой учитель перед тем, как взялся употреблять только сухое красное вино, пил побольше Кондо Кагари. Был одновременно и лекарем, и алкоголиком. Абсолютно

неадекватное сочетание. Но спорить с ним было бесполезно. Тем более знания о лекарском деле у него были просто великолепные.

Помню, я искренне не понимал, почему он не обезвреживает спиртные напитки лекарской магией. В итоге он рассказывал мне, что намеренно разгоняет свою зависимость от алкоголя до третьей стадии, чтобы меньше тратить денег на спиртное. Тогда я был молод и неопытен и до конца не понимал, что он имеет в виду.

Оказалось, тут всё предельно просто. На первой стадии толерантность к алкоголю относительно стабильна. На второй она начинает стремительно расти, и человек уже пьянеет от гораздо больших доз, нежели раньше. Бывает и такое, что на первой для опьянения хватает одной рюмки крепкого напитка, а на второй — только половины бутылки.

Зато на третьей всё «прекрасно»! Организм настолько дуреет от количества вливаемого алкоголя, что в конце концов происходит срыв толерантности. И чувствительность к спирту падает даже ниже той планки, которая была на первой стадии. То есть такой алкоголик может опьянеть и от половины рюмки.

По словам учителя, именно к такой экономии он и стремился. Я, конечно, до сих пор не понял, зачем он гробил свой организм много лет. Возможно, это был какой-то замысловатый лекарский эксперимент. Потому что в итоге он излечил себя от этого заболевания и прожил целый век.

Вспоминая прошлую жизнь, я добрался до своего этажа и оторопел. Почему-то я подумал, что Никиширо мне солгал. Но — нет. Человек в чёрном пальто до сих пор стоял около моей комнаты.

Я осмотрел его издалека и на всякий случай подключил «анализ». Если, предположим, он держит ладони на рукоятке огнестрельного оружия, я это быстро замечу.

Но «анализ» показал мне то, чего я вообще не ожидал увидеть. Под пальто у этого человека скрывается только правая рука. А левой и вовсе нет. Вот уж действительно странный тип. Может, кто-то из пациентов, которых я ранее лечил? Что-то знакомое в нём точно прослеживается, но я никак не могу определить, где я уже его видел.

— О… О!!! — проорал он на весь коридор. — Тендо-кун, ну наконец-то!

Он налетел на меня как ураган и крепко обнял одной-единственной правой рукой.

— А я тебя сразу узнал! — рассмеялся он. — Правда, судя по твоему выражению лица, ты так до сих пор и не понял, кто я такой?

Я выдержал паузу, пытаясь проанализировать ситуацию. Ведёт он себя дружелюбно, обращается как к родственнику. Одна рука…

Ах, вот оно что! То-то я чувствую в нём нечто знакомое. А знакомое — это гены.

— Было трудно не узнать тебя, дядя Кетсуро, — произнёс я.

— А мы ведь не виделись лет… Двадцать, да? Или больше? — произнёс

он. — Да, два десятка лет минуло… С ума сойти! И что же меня выдало?

— Рука, — прямо сказал я. — Уж прости, но без этой детали я бы тебя не узнал.

Передо мной старший брат моего отца — Кацураги Сомы.

Кацураги Кетсуро — отец Казумы, моего двоюродного брата. Казума много раз рассказывал, что пошёл в сферу медицинской кибернетики исключительно ради того, чтобы вернуть своему отцу утерянную руку. Кацураги Кетсуро был спасателем, а до этого служил в военных силах Японии. Однако левую руку, как ни странно, он потерял не на войне, а в процессе спасения людей от цунами. Его придавило обломками дома.

Ужасная история. Казума говорил, что ему пришлось самостоятельно оторвать себе руку, чтобы вырваться из-под воды.

Видимо, у большинства членов семьи Кацураги самоотверженность заложена в генах. Только мой отец Сома не относится к числу таких людей. Но он тоже посвятил всю свою жизнь помощи людям. Просто в меньших масштабах. Почти сорок лет проработал фермером, продавал людям пищу за гроши. Сам от этого не разбогател, в отличие от своих конкурентов, зато накормил тех, кто не мог себе позволить более дорогие товары.

— Я из-за этой руки сюда и приехал, — сказал Кацураги Кетсуро. — А точнее — из-за её отсутствия.

— Пойдём ко мне, чего мы в коридоре разговариваем? — перебил его я. — Выпьем чаю и всё обсудим.

— Слушай, да я бы с радостью, но я, вообще-то, Казуму-кун пытаюсь найти. Насколько я знаю, он где-то здесь живёт? Но никто не смог мне подсказать точно, где находится его квартира.

— Так Казума-кун тебя не предупредил? — удивился я. — Он переехал поближе к своему новому месту работы.

— Я думал, что вы работаете вместе. И изобретаете импланты с протезами, — заявил Кетсуро.

— М-да… Похоже, мой двоюродный брат слишком сильно заработался. Даже не объяснил, куда нужно подъезжать, — вздохнул я.

— Ой, да брось, Тендо-кун! — рассмеялся Кетсуро. — Ничего страшного. Мы с ним редко общаемся. Он — весь в меня. Я, когда горел своей работой, тоже ни с кем на связь не выходил. Не замечал даже, как течёт время. Осознание ценности этого ресурса ко мне пришло только после того, как я… стал инвалидом и уселся дома. Пятнадцать лет на заднице — такое себе развлечение. Заставляет о многом задуматься.

— В любом случае, пойдём ко мне, — настоял я. — Уже полночь. Казуму-кун искать слишком поздно. А если учесть, что вы с ним друг другу толком ничего не объяснили, он даже не подозревает, что ты приехал.

— Ну… Ладно, — кивнул дядя. — Если я тебя не потесню, то с радостью останусь на ночь. Если места мало, я могу и в ванной поспать. Мне не привыкать, честно!

— Да нет, в ванной не придётся, место у меня есть, — сказал я и отпер дверь. — Проходи на кухню.

Я помыл руки, сделал нам чай, и мы приступили к беседе. Я рассказал дяде, как продвинулся Казума. Выяснилось, что он об этом вообще ничего не знал. Похоже, сын держал его в неведении всё это время.