Спасите меня, Кацураги-сан! Том 6

Аржанов Алексей

— Добрый день, Анатолий Сергеевич, — поприветствовал его я на русском. — Как меня слышно?

— Ого! — удивился мужчина. — Здравствуйте, доктор Кацураги. Слышно вас отлично. Простите за мою реакцию. Я не ожидал, что вы так хорошо владеете языком. Даже все ваши медицинские представители общаются с акцентом.

— Что ж, тем лучше для нас с вами, — ответил я. — Проще будет установить взаимопонимание. Рассказывайте, Анатолий Сергеевич, что вас беспокоит?

— Видите ли, доктор Кацураги, симптомы моего заболевания до сих пор непонятны большинству наших врачей, —

начал рассказывать он. — Вам может показаться, что я жалуюсь на мелочи, но на самом деле мне действительно очень трудно уживаться с этими симптомами.

— Так что конкретно вас тревожит? — задал уточняющий вопрос я.

— Да всё, что только можно, Кацураги-сан, — ответил Васильев. — Одышка, скачки давления, потемнение в глазах, сильная усталость. И всё это мучает меня постоянно, понимаете? Из-за этого мне очень трудно работать. Начальство думает, что я притворяюсь. Но как вы полагаете, стал бы я напрашиваться на телемедицинскую консультацию с врачом из Японии только потому, что мне нужен больничный?

— Разумеется, нет, Анатолий Сергеевич, — ответил я. — Не переживайте, я вам верю.

Я пролистал анализы Васильева и последние консультации русских терапевтов.

— Наши врачи ставят мне ВСД — вегетососудистую дистонию, — сказал Васильев.

Ого… Как давно я этого не слышал. Что только этим диагнозом не обзывают. И анемии, и хронические нарушения мозгового кровообращения, и авитаминозы. Это маленький врачебный секрет. ВСД — это очень удобный диагноз, который можно прилепить к любой клинической картине. Фактически он создан на те случаи, когда с ходу поставить точный диагноз невозможно. Другими словами, это временный диагноз. Несуществующая болезнь, которую придумали именно на моей Родине.

Однако, пробежав глазами по анализам пациента, я понял, что дело вовсе не вегетососудистой дистонии. Несколько показателей крови Васильева меня не на шутку напрягли.

Тут может быть заболевание посерьёзнее.

Я приготовился задавать вопросы Васильеву, но в этот момент на мой телефон пришло СМС-сообщение Акихибэ Акико.

«Кацураги-сан, пациенту с обмороком снова стало плохо. Он уже в терапевтическом отделении. Я пообщалась с Накадзимой Хидеки. И он понятия не имеет, что происходит с больным. Фудзитару Комацу в реанимации».

Ну сегодня и денёк… Эта пятница просто переполнена сложными клиническими случаями. Что ж, ладно… Придётся немного ускориться.

— Анатолий Сергеевич, — перешёл к делу я. — Я знаю, что с вами происходит.

Глава 15

— Анатолий Сергеевич, вам говорили о том, что у вас сильно увеличено количество тромбоцитов в крови? — спросил я.

Васильев пожал плечами.

— Да, доктор Кацураги, что-то подобное мне говорили год назад, — ответил он. — Но я пью кроверазжижающие препараты. Разве этого недостаточно?

— Что конкретно вы пьёте? — поинтересовался я.

— Аспирин. Ацетилсалициловую кислоту, — назвал препарат он.

— Недостаточно, — помотал головой я. — Уровень тромбоцитов слишком высокий. Здесь обычными антиагрегантными препаратами не обойтись.

Но

корень всех проблем крылся не в общем анализе крови, а в заключении ультразвукового исследования органов брюшной полости. Одного органа там попросту не было, хотя он там быть должен. Иногда УЗИ-диагносты его игнорируют и не описывают, будто его и вовсе нет. Но этот орган очень важный, и если его в теле Васильева действительно нет, то это многое объясняет.

— Что у вас с селезёнкой, Анатолий Сергеевич? — спросил я. — Меня смущает заключение вашего УЗИ брюшной полости.

— А, так её удалили ещё несколько лет назад, доктор Кацураги, — ответил мужчина.

— Из-за чего?

— Я попал в аварию. В целом отделался малыми травмами, если учесть, что моя машина рухнула с моста, — сухо усмехнулся он. — Сломал таз и повредил селезёнку. Таз уже давным-давно сросся, а вот селезёнку пришлось удалить.

— Логично, — кивнул я. — Но вам не рассказывали, чем это чревато?

— Отсутствие селезёнки? — переспросил он. — А что, она в принципе зачем-то нужна? Мне один врач говорил, что это относительно бесполезный орган.

Ох, ну и кто же умудрился такое сказануть? У нас в организме практически нет бесполезных органов. Речь, конечно, не идёт об атавизмах и рудиментах — признаках организма, которые не несут практичной функции для организма. Селезёнка таковым точно не является. Она — один из главных компонентов иммунной системы — её «мозг». В селезёнке образуется часть лимфоцитов. Но что особенно важно при рассмотрении этого клинического случая — это разрушение старых клеток крови и депонирование, то есть сохранение и накопление тех клеток, которым ещё рано выходить в кровоток.

Селезёнка уничтожает устаревающие клетки крови и накапливает в себе тромбоциты. А поскольку у Анатолия Васильева этого органа нет, то и накапливаться тромбоцитам попросту негде.

— Анатолий Сергеевич, этот орган играет очень важную роль, поверьте мне на слово, — произнёс я. — Всё, что вас беспокоит, связано с увеличением числа тромбоцитов, которые не уничтожаются селезёнкой. У вас они уже перевалили за тысячу.

— А норма? — напрягся Васильев.

— От ста пятидесяти до четырёхсот пятидесяти, — ответил я. — По грубым прикидкам. Все эти головные боли, головокружение, слабость, одышка — причиной тому тромбоцитемия.

— И чем это опасно, доктор Кацураги? — спросил Васильев.

— В первую очередь тромбозами, что очевидно, — ответил я. — Сами понимаете, чем больше у вас в крови тромбоцитов, тем больше риск того, что в сосудах начнут откладываться тромбы. Особенно при удалённой селезёнке высок риск тромбоза воротной вены — той, которая ведёт кровь к печени.

Причём такая ситуация, как у Васильева, происходит далеко не у всех людей с удалённой селезёнкой. Обычно риск осложнений проходит в течение нескольких недель, а потом организм адаптируется к жизни без этого органа. Большую часть нагрузки берёт на себя печень. Но в данном случае всё пошло по совсем другому сценарию. Печень явно не справилась с задачей, что, кстати, может говорить о нарушении и её функции тоже.