Спасите меня, Кацураги-сан!
Шрифт:
— Ну что, господа, подводите нашего клиента сюда, — попросил я полицейских.
Пока мужчину вели ко мне, я начал заполнять его паспортные данные. Аидзава, сорок пять лет.
— Аидзава-сан, согласны на освидетельствование? — спросил я.
— А чего бы и нет? — промямлил он.
Ситуация мужчину, похоже, забавляла. Но спросить разрешение я был обязан. В приёмном отделении стоят камеры, и если впоследствии гражданин захочет подать в суд на тех, кто проводил освидетельствование, могут возникнуть вопросы, почему оно проводилось
Хотя отказ по закону приравнивается к добровольному признанию алкогольного опьянения, так что смысла в подтверждении согласия или отказа я никогда не видел.
— Тогда приступим, — сказал я. — Для начала подуйте в трубку алкотестера до окончания звукового сигнала.
— А он мне песенку споёт? — шатаясь, даже сидя на ровном месте, спросил Аидзава.
— Споёт-споёт, — уверил его я. — Начинайте.
Аидзава надул на столько промилле, что хватило бы целому взводу солдат.
— Хорошо, а теперь перейдём к самому интересному, — сказал я, готовя мужчину к координационным пробам. — Аидзава-сан, встаньте, пожалуйста.
Мужчина послушно поднялся со стула.
— Вытяните руки вперёд.
Аидзава поднял их над головой, будто решил показать, что сдаётся.
— Вперёд, Аидзава-сан, перед собой, — я показал ему, как правильно это делать.
Мужчина вытянул руки, пальцы тряслись.
— Теперь закройте глаза, отведите руку в сторону и попробуйте коснуться носа, — попросил я.
— Чьего носа? — Аидзава покосился на полицейских.
— Своего, Аидзава-сан, — терпеливо уточнил я.
Аидзава несколько раз промахнулся, попав сначала по лбу, а следом по глазу.
— Достаточно, теперь покружитесь, пяти поворотов будет достаточно, — попросил я.
То что он пьян, было очевидно всем, но протокол и установленные в отделени камеры требовали продолжения карнавала.
Вот никогда не понимал, почему на суде недостаточно слов полицейских, и личностей в состоянии алкогольного опьянения нужно обязательно вести к нам.
— Мне может ещё и сплясать? Я могу! — возмутился Аидзава.
— Кружитесь-кружитесь, — настоял я. — Сначала спели, теперь и потанцуем.
Аидзава повернулся три раза и начал падать на полицейских. Мужчины вовремя подхватили его и вновь поставили на ноги. Я внимательно всмотрелся в движения глаз Аидзава после этой процедуры и внёс полученные данные в заключение.
— Всё, Аидзава-сан, осталось последнее испытание, потерпите ещё чуть-чуть, — сказал я и протянул мужчине лист бумаги, на котором была изображена таблица с числами от одного до двадцати пяти. Разумеется, числа были разбросаны в произвольном порядке. — Покажите пальцем числа в правильном порядке, начиная от единицы.
— Доктор, ну это ещё зачем? — застонал Аидзава. — Вы надо мной просто смеётесь, да?
Аидзава обиженно посмотрел на полицейских и с укором добавил:
— А вы возите сюда людей, чтобы над ними смеялись! Докторам,
— Аидзава-сан, чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее мы вас отпустим, — сказал я.
— Зато они меня не отпустят, — махнул он рукой на полицейских и принялся искать числа.
Я засёк время.
— Семь, десять… Доктор, тут половины чисел нет! Ну вы точно издеваетесь надо мной, — расстроился Аидзава.
Он провозился с таблицей больше минуты. Окончания поиска уже можно не дожидаться.
— Вот и всё, Аидзава-сан, — кивнул я. — Вы большой молодец.
— На этом всё? Я свободен? — с надеждой спросил Аидзава.
Я посмотрел на часы. Так… Пятнадцать минут уже прошло, а значит…
— Нужно продуться ещё раз, Аидзава-сан.
— Сакура, сакура! — в отчаянии запел Аидзава, но его всё-таки подвели к алкотестеру и убедили продуться ещё раз.
Получив повторный результат, я наконец, закончил заполняться заключение.
«Установлено состояние алкогольного опьянения».
Да уж, будто с самого начала это не было очевидно…
— Аидзава-сан, — сказал я ему напоследок. — Не злоупотребляйте больше. Видели лежащего пациента на каталке?
— Ну? — кивнул он.
— Таковы могут быть последствия. Берегите себя.
На часах было уже два часа ночи, и лишь после этого я пошёл в ординаторскую спать. До восьми утра меня разбудили лишь один раз, чтобы выдать наркотические обезболивающие. Причём с запросом приходил Цубаки Арата, а пациент, которому был необходим морфин, был сам Нагата Джиро.
Со слов Цубаки, Нагата пришёл в себя, но болевой синдром не отступает от обычных обезболивающих.
Эх, знал бы Нагата-сан, как всё обернётся, когда рассказывал мне о структуре работы приёмного отделения и терапии… Кто же мог знать, что в итоге эти препараты понадобятся этой ночью ему самому.
Так и подошло к концу моё первое ночное дежурство в клинике Ямамото-Фарм.
За эту ночь я умудрился испытать на себе весь перечень обязанностей дежурного терапевта. Оно и к лучшему, зато научился всем местным правилам. Если бы не ситуация с Нагатой Джиро, то можно было бы сказать, что дежурство прошло отлично.
На приём я пришёл раньше Огавы. Она ещё не успела прийти на работу, зато я отсюда ещё и не уходил. Однако я не чувствовал себя уставшим. Энергия у меня била через край, только госпитализация Нагаты омрачала настроение.
К концу рабочего дня уже вся поликлиника гудела о состоянии Нагаты Джиро. Больше всего меня бесил тот факт, что некоторые медсёстры больше беспокоились не о здоровье врача, а о том, как изменится рейтинг в его отсутствие!
Эитиро Кагами собрал планёрку и сообщил, что временно пациенты Нагаты будут распределены между всеми терапевтами. Врачи верхних этажей были не очень довольны такой перспективой. Как я понял, им больше хотелось лечить исключительно «своих» пациентов.