Спасите наши души

Черемис Игорь

Я не исключал, что устраивать этот обмен было не нужно, но была высокая вероятность, что оба его фигуранта – и Корвалан, и Буковский – прожили бы значительно более короткую жизнь. Поэтому с общечеловеческих позиций ту операцию определенно стоило проводить. С другой стороны, насколько я помнил, диссиденты бурно радовались этому событию – так что, возможно, наши просто-напросто продешевили.

В любом случае – сейчас Буковский отъехал в места не столь отдаленные, и о нём можно было на время забыть. Как и про Морозова – хотя бы до конца следующей недели, если, конечно,

в его деле не появится что-то из ряда вон выходящее. Ну а меня ждал театр и «Гамлет» с Высоцким.

***

– У вас нет лишнего билетика? У вас не будет лишнего билетика? Лишний билетик...

Страждущие причаститься к откровениям Таганки начинали приставать к прохожим ещё на платформах станций метро, их было до неприличия много, а сами они слегка перегибали с наглостью – ровно до той степени, чтобы вызывать негативные эмоции у тех, кто про этот театр лишь слышал, но никогда в нем не бывал.

Я в театре на Таганке тоже не был. Во время учебы как-то не сложилось, потом навалилась работа, да и Таганка была уже вовсе не той, какой она была при «совке», хотя в ней по-прежнему художественно руководил Юрий Любимов. Правда, к тому времени ему уже было хорошо за девяносто, с труппой он был на ножах, а в 2011 году его и вовсе вынудили уйти в отставку, после чего весь остаток легендарности с этого театра схлынул в одно мгновение. Идти на эти руины мне не хотелось, а потом я был занят совсем другими вещами и театральные дела беспокоили меня мало.

А вот «мой» Орехов тут был – года три назад ему вдруг достался билет на спектакль «Антимиры», который, правда, его совсем не восхитил. Впрочем, я своего предшественника понимал – на сцене ходят какие-то люди в обычной одежде, бренчат на гитарах, пытаются петь неизвестные песни, пусть и на стихи известного поэта Вознесенского. Но Орехов был в театре не один, а девушка, благодаря которой он и оказался в этом храме искусств, осталась в восторге... так что в итоге всё сложилось не так уж и плохо.

Я же про все эти спектакли, разумеется, слышал только хорошее – но делал поправки на то, что это могла быть обычная ностальгия по давно ушедшей юности, когда и трава была зеленее, и актеры играли на разрыв аорты. Впрочем, эта ностальгия иногда по-настоящему затмевала говорящим разум – например, они бездумно превозносили всё, что снималось, ставилось и выпускалось во времена Советского Союза, хотя закон про «80 и 20» неукоснительно действовал и в первом социалистическом государстве. Поэтому «Кавказскую пленницу» зрители и через полвека могли пересматривать с любого места и до въевшегося в подкорку финала, а какое-нибудь, прости Господи, «Шестое июля» можно найти только после долгих поисков в интернете. [2]

Поэтому от конкретно этого «Гамлета» я никаких откровений не ждал, но мне надо было посетить спектакль, да ещё и с девушкой. Надежды на Ирину не оправдались – думаю, она бы точно согласилась, если бы не была чем-то занята. В конце концов, сейчас от посещения Таганки – да ещё на халяву и на спектакль с Высоцким – без веской причины не отказываются. Найти кого-то ещё за два дня я просто не успел, и теперь внимательно вертел головой по сторонам, всматриваясь в лица просителей лишнего билетика.

Особых требований к везунчику у меня не было – это должна быть девушка, относительно миловидная, хотя и это не обязательно, и, желательно, без особых требований.

Подходящий объект обнаружился уже на улице. Невысокая, слегка полноватая девушка в смешном клетчатом пальто и огромной вязаной шапке уже слегка подмерзла на январском вечернем морозце, и её заклинание про лишний билетик звучало достаточно безнадежно, чтобы я почувствовал себя рыцарем, спасающем невинную деву от лап дракона.

***

– Девушка, как вас зовут?

– У вас нет лишнего... – на автомате повторила она. – Что?

Мне пришлось чуть вернуться – я хоть и шел относительно медленно, но проскочил мимо, пока обдумывал её кандидатуру. Поэтому она не сразу поняла, откуда к ней обращаются и с каким вопросом.

– Как вас зовут, спрашиваю, – улыбнулся я.

– Нина... – пробормотала она и самую малость покраснела.

Но на её замерзшем лице этот румянец был хорошо заметен.

– Нина, – повторил я. – Меня – Виктор. И у меня как раз есть лишний билетик... если он вам, конечно, ещё нужен.

– Нужен! – она заметно оживилась. – Сколько? У меня есть...

Нина суетливо сдернула варежку и попыталась замерзшими пальцами что-то найти в кармане своего далеко не модного пальто.

Речь явно шла о деньгах.

– Давай об этом потом, – я тронул её за руку, и она послушно замерла. – Здесь не жарко, лучше, думаю, про такие вещи говорить в другой обстановке. Например, в театральном буфете.

Она мгновение осознавала, что я ей сказал, но потом упрямо мотнула головой.

– А вдруг... – она слегка запнулась от волнения, но всё же отважно выпалила: – А вдруг у меня не хватит?

– Хватит, – уверил я и снова улыбнулся как можно благожелательнее. – Обещаю тебе – у тебя хватит. Но сначала – пара вопросов. Ты же комсомолка?

– Д-да... – Нина откровенно растерялась, но быстро собралась и пояснила: – Комсорг группы.

– О, значит, в институте учишься?

– Да, в пищевом, – чуть смелее сказала она.

– Замечательно! Ну а спортом-то точно, думаю, занимаешь?

Нина наконец поняла, к чему я веду, и рассмеялась.

– Конечно, лыжами, второй юношеский, – с легкой гордостью сказала она. – Так что, прошла я ваш тест?

– Прошла, – кивнул я. – Только ещё одно...

Она посмурнела.

– Сегодня вечером мы на ты, – продолжил я почти без паузы. – Никаких «вы» не допускается. Да и возраст у нас с тобой... в общем, без выканья обойдемся. Договорились?