Спасите наши души

Полынская Галина Николаевна

– Девочки, проснитесь.

Я медленно подняла веки, будто бы с трудом просыпалась. Тайка усиленно зевала, глупо хлопая ресницами. Симулянтка.

– Девочки, кровь сдавать.

– Угу, – ответили мы тёте с крупными глазами.

Она кивнула нам и вышла. Стянув рубахи, мы быстренько напялили юбки-кофты-платки. Остальной народ лежал, как убитый, похоже в тех же самых позах, в которых заснули.

Завернув в уборную, мы умылись, проверили готовность нашей фото и аудио техники. Я была уверена, что внизу нас кто-нибудь будет ждать, чтобы сопроводить в целительную, но, как ни странно, никого не было. Даже удивительно, что новоприбывшим предоставлялась такая свобода.

На улице дул резкий ветер, низкие серые тучи цеплялись

за еловые верхушки, теплый сентябрь шел к концу, еще неделя-другая и в воздухе запахнет зимой. Людей видно не было. Переглянувшись и без слов поняв друг друга мы, прогулочным шагом направились к молельной. А что с нас взять? Откуда мы знаем, где тут у них медпункт? Свернув за угол, подошли к резным дверям. Мы старались особо не крутить головами по сторонам, чтобы не выглядеть подозрительно, если вдруг на нас откуда-нибудь смотрят, старались держаться уверенно, будто ничего такого и не совершаем, никуда особо и не лезем. На двери красовалась большая деревянная ручка, ничего похожего на замок не наблюдалось. Тая подошла, взялась за ручку и потянула на себя. Дверь приоткрылась.

– Порядок, – довольно улыбнулась она, – замка нет, так что можем как-нибудь…

– Зачем «как-нибудь»? – меня слегка потряхивало от холода и нервов. – Идём прямо сейчас, чего тянуть?

– А если там кто-то есть?

– Скажем, что ищем святого Актавия.

– А зачем он нам?

– В уста сахарные поцеловать хотим! Идем или подождем, пока вся община проснется?

Чуть-чуть приотворив дверь, я заглянула внутрь. Никого. Мы мигом проскользнули в молельную.

– Давай скорее, ну чего ты копаешься?

– Сейчас, сейчас, – она пыталась вытащить фотоаппарат из-под одежды.

Потом пришлось ожидать, пока зарядится вспышка. Я нервничала, казалось, вот-вот из-за синей трибуны выпрыгнет Актавий и заговорит нас до смерти на месте. Тая сделала пару снимков обеих стен, общего плана и спрятала аппарат обратно. Без проблем мы покинули молельню и устремились прямо по дорожке в сторону целительной.

Целительная представляла из себя довольно большой одноэтажный дом, выкрашенный в коричневый цвет. Привычно уже сбросив обувь у порога, мы вошли внутрь. Пахло больницей. Не успели мы сделать и пары шагов, как навстречу нам вылетела Валентина собственной персоной, в белом халате и шапочке.

– Здравствуйте, девочки, здравствуйте.

– Бог к вам, – растерянно произнесла Тая. – А вы что, работаете здесь?

– Да, я по образованию медсестра, я у вас кровь возьму.

Она проводила нас в маленькую комнатку, в которой помещался стол и два стула, все стены заполняли стеллажи с картотеками, пробирками, препаратами и еще бог знает чем.

– Девочки, давайте по одной, у нас тут сами видите, как тесно.

Я втолкнула Тайку в комнату и закрыла за нею дверь. Мы с подругой одинаково сильно боялись этой кровопускательной процедуры. Я прикинула, покуда она будет в обмороке валяться, да пока Валя ее откачает, я успею посмотреть, чего тут есть интересного. По полосатым половичкам в одних носках я передвигалась практически бесшумно. Коридор, расположение белых деревянных дверей – все напоминало уютную сельскую больницу. У первой по ходу двери я замерла, прислушиваясь, затем приоткрыла на пару миллиметров и сунула в щель свой любопытный нос. Там была палата на пять мест, все кровати пустовали, за исключением одной в углу у окна, там кто-то спал, рядом стояла капельница. Прикрыв дверь, я скользнула дальше. В следующем помещении располагались раковины, ванная и различный медицинский инвентарь. Самая последняя дверь по коридору оказалась заперта. Я пошла в обратном направлении, попутно инспектируя двери по левую сторону. Собственно говоря, там располагалось только одно помещение, с застекленными дверьми, стекла прикрывали белые занавесочки. Ну а в каких занавесках нет щелей? Наверное, только в железных. Просматривалось плохо, но все же я смогла разглядеть операционную.

Самую настоящую, как в приличных клиниках. Стремглав я бросилась обратно к анализной комнатке, по моим подсчетам, Валентина уже должна была откачать мою Носру. Как только я финишировала и сделала вид, что стою, скучаю, никуда не отлучалась, из кабинета выпала зеленушная Тайка, держала она согнутую в запястье руку с таким видом, будто ей вены перерезали – никак не меньше. Седом семенила Валя и все уговаривала ее присесть, хотя в коридоре не было стульев. Тая привалилась к стене и слабым голосом умирающей прошептала, что ей уже лучше. Я зашла в кабинет и Валентина сразу спросила, нужен ли мне нашатырь.

– Конечно, нужен, – бодро ответила я, усаживаясь на стул и расправляя юбку.

– Ой, как вы прямо реагируете…

Видать Таюха продемонстрировала свою припадочность во всей красе. Получив ватку, смоченную нашатырным спиртом, я отвернулась, чтобы не видеть всех ужасов кровопускания. Сначала Валя взяла кровь из пальца, ничего страшного, у меня даже в ушах не зазвенело, затем подрагивающим голосом попросила закатать рукав на левой руке. Похоже после Таи она боялась иметь дело со мной.

– Сжимай-разжимай руку.

Я принялась изображать насос, качающий кровь. Жгут, перетягивавший предплечье сильно давил и создавал дискомфорт. Деловито нюхая зловонную ватку, я старательно смотрела в окно, чтобы ни дай бог не увидеть, как у меня в вене ковыряются. В окне появилась Тая и тут же исчезла.

– Ну, вот и все, – сказала Валя, – и ничего страшного, правда ведь?

– Правда.

Задумавшись, над тем, куда же подевалась Тая, я и не заметила, как экзекуция завершилась. Придерживая ватку на локте, я поспешила на выход. Подруга нигде не просматривалась.

– Тай, ты где?

Она вынырнула из-за угла дома.

– Ты чего там делала?

– Идем, расскажу.

Неторопливо мы направились к трапезной, подошло время завтрака.

– Там, с торца дома есть еще один выход и прямо за ним в заборе дверь совершенно неприметная! Я случайно заметила. Дверь, между прочим, заперта.

– Интересно. А я видела палату с одним пациентом, операционную и какое-то запертое помещение.

– Молодец, не теряешь времени даром.

К завтраку мы заявились последними, но на нас никто не обратил внимания. Я успела заметить, что эта публика обладала интересной особенностью, они словно находились где-то, и практически не реагировали на изменения окружающей среды. Да, они отметили появление новеньких, как факт и этот факт их тут же перестал интересовать. Это как раз было нам очень на руку. Еще я не заметила, чтобы тут кто-то с кем-то особо дружил, люди вроде бы были вместе, но в тоже время каждый сам по себе.

Двух мест рядом не нашлось и нам пришлось разлучиться. Я вклинилась меж двух молоденьких девушек, напротив сидел немолодой человек с лохматыми ушами. Эти уши мне весь аппетит отбили, хотя какой может быть аппетит, когда в тарелке пресная геркулесовая каша, а в стаканах до боли любимый компот из сухофруктов. Я взяла из большой общей тарелки тонюсенький кусочек черного хлеба и принялась жевать, ностальгируя по быстрорастворимой лапше. Утешала я свой организм тем, что воздержанность в еде и, как следствие – отличная фигура еще никому не вредили. Отыскала взглядом Таю, она лопала кашу, аж за ушами трещало. Вот ведь какая, а! Везде приспособится!

После завтрака мы отправились, страшно сказать куда. Опять в молельную. Судорожно сглатывая ставший поперек горла хлеб, я с ужасом вспоминала вчерашнюю духоту и качку. Господи, да если это мероприятие не только каждый день, но и по несколько раз будет устраиваться, нам же ушных затычек не хватит! Тая шла впереди, она прицепилась к какой-то толстенькой маняше и что-то у нее выпытывала. Я не стала мешать подруге добывать информацию, я дышала свежим воздухом, запасаясь кислородом перед молельной.