Спасите наши души
Шрифт:
– Необходимо позвонить Горбачеву, чтобы всю эту трупную контору накрыли со всеми уликами. Тая, я очень на тебя надеюсь, что ты спрячешь ее как следует, если пленка пропадет, считай, что все насмарку.
– Я поняла, не беспокойся, всё оформлю в лучшем виде. А ты чего оделась?
– Не знаю, куда-то бежать собралась.
– Не дури, раздевайся и ложись. Ты тут одна?
– Из живых еще две девушки, но я не совсем уверена, что они все еще с нами.
– В любом случае, ложись в кровать и спи, ничего не видела, никого не знаешь.
– Хорошо, спасибо, что пришла, а то я бы тут…
– Чип
– Погоди, возьми еще эти два стакана и потеряй их где-нибудь.
– Будет сделано. Все, давай в люльку и веди себя естественно. Отдыхай, спокойной ночи.
И моя надежда и опора скрылась в ветренной ночи.
Переодевшись обратно в пижаму, я улеглась под одеяло. Спокойно отдыхать в доме битком набитом трупами, наверное, мог только Ганнибал Лектор. Или Конякин С. С. При воспоминании о светлых днях работы в чудесном коллективе под руководством самого справедливого и мудрого начальника, душу охватила звериная тоска. Так сильно домой захотелось, хоть плачь. Но вместо того, чтобы вволю помочить подушку, я неожиданно уснула.
Разбудила меня Валентина.
– Бог к тебе, сестра Трута, – она поставила на тумбочку стакан воды и положила бумажный листок с таблетками.
– И к тебе.
Я поднялась и села, пытаясь сообразить, страшный сон ли мне приснился или это было на самом деле?
– Как ты себя чувствуешь?
– Вроде ничего, жить можно.
По поведению Валентины ничего определить не получалось, как всегда она была весела и жизнерадостна.
– Сейчас завтрак принесу.
– Ага, а я пока в туалет.
– Все-таки бегаешь?
– Бегаю, – виновато улыбнулась я, мечтая поскорее заглянуть в каморку дежурного.
Валентина ушла, а я спрыгнула с кровати, сунула ноги в тапочки и выскочила в коридор. Никого не встретив, я на цыпочках добралась до заветной двери, приоткрыла и заглянула. Пусто и чисто. Поневоле засомневаешься и решишь, что все-таки приснилось. Заслышав чьи-то шаги, я шмыгнула в туалет.
На тумбочке в тарелке уже дымилась очередная гадостная каша. Обремененная глубокими раздумьями, я незаметно слопала половину и не заметила. Выпив компоту, прилегла на кровать, почему-то чувствуя себя на редкость хорошо и спокойно. Тело казалось легким, воздух в палате свежим, а все краски яркими. «И не такая уж жизнь противная штука, – размышляла я, глядя в потолок, – все у нас получается легко и замечательно! Надо же, какой белоснежный потолок, пора дома делать ремонт, то-то Лаврик обрадуется новым потолкам…» Мысли текли легко и приятно, и вообще, мне было прекрасно.
Так я и провалялась до обеда. Чего уж я не ожидала, так это того, что о моем здоровье придет справиться сама Кареглазка.
– Бог к тебе, сестра, – с улыбкой приветствовала она меня с порога, – поправляешься?
– Да, – я приподнялась на встречу столь важной персоны. – Практически все прошло.
Она присела на край кровати, разглядывая меня своими глазищами, как истолковать этот взгляд я не знала, поэтому глупо улыбалась и моргала ресницами. Заглянула Валентина.
– Валечка, – обернулась к ней Кареглазка, – что-то наша сестра выглядит слишком бледненькой, ей не повредит немного
Валечка кивнула, ушла и вскоре вернулась с железным лотком, в нем лежал одноразовый шприц.
– Ой, я не выношу уколов, – заулыбалась я, отодвигаясь к окну, – прямо совсем не терплю.
– Ну что ты, сестра, Трута, не надо бояться, это же как комариный укус, – Кареглазка в упор смотрела на меня каким-то тяжелым, обволакивающим взглядом.
Я поняла, что дело пахнет керосином и приготовилась сопротивляться, но не успела. Кареглазка схватила меня за лодыжки, резко дернула на себя и я невольно брякнулась на кровать, а Валентина вывернула мне руку и точнехонько всадила в вену иглу. Одна за руки, другая за ноги они держали меня до тех пор, покуда душная волна не поднялась откуда-то снизу и не захлестнула с головой.
Глава тридцать третья
Очнувшись, я еще долго не могла сообразить, где же нахожусь, так сильно кружилась голова и перед глазами вертелась лихая карусель, накручивая несусветную тошноту. Сфокусировав зрение, я кое-как огляделась. Находилась я в какой-то маленькой странной комнате с треугольным потолком и голой желтой лампочкой. Сквозь круглое окошко сочился бледно-серый день. Лежала я на полу, не было даже матраса. Попытавшись приподняться, я рухнула обратно, от слабости и прямо таки антинаучного головокружения. За спиной распахнулась дверь и два неслабых парня внесли на носилках мою драгоценную подругу. Признаков жизни она не подавала.
– Тая! – прохрипела я, в горле было сухо, как в израильской пустыне. – Ты жива?
Моя дорогая подруга не ответила. Ее, как мешок с картошкой бросили на пол у противоположной стены.
– Эй! Вы чего! Нельзя же так!
На меня обратили внимания не больше, чем на пустое место. Приподнявшись на локтях, я пыталась встать, но тело не слушалось. В дверь заглянул еще один парень, он швырнул на середину комнаты нашу сумку с вещами, туда кое-как насовали мою одежду, оставленную в целительной. Ничего не сказав и не почтив меня своим вниманием, все ушли и в замке пару раз повернулся ключ.
– Таечка! – как раненый боец, я поползла к ней, превозмогая дурное самочувствие. – Дорогуша, ты жива?
Как могла, я уложила ее поудобнее на спину и пощупала пульс, слава богу, он был, значит ее отключили так же как и меня. Но почему? С чего вдруг? Я похлопала Таю по щекам, пытаясь привести в чувство. Она замычала, приоткрыла глаза и посмотрела на меня мутным взглядом.
– Таечка, – гундела я, – очнись, дружок, очнись скорее!
– У-у-у-у, – произнесла Тая и сделала такое лицо, будто собралась как следует прочистить желудок.
На всякий случай я отодвинулась в сторону. Постепенно к ногам стала возвращаться чувствительность, тело тоже стало слушаться почти как прежде.
– Где мы? – хрипло, медленно произнесла Тая.
– Не имею понятия, но место смахивает на чердак коттеджа, видишь какой потолок и окно.
– А что мы тут делаем?
Мне оставалось лишь развести руками.
Тая довольно быстро пришла в себя, и мы взялись перетряхивать нашу сумку. В ней все было перевернуто и скомкано.
– Смотри, – Тая вытащила за шнурок остатки разбитого диктофона. – И вот еще.