Спасите наши души
Шрифт:
Вскоре, петляя меж деревьев, подскакивая на кочках и проваливаясь в канавки с овражками, появились «Жигули» Горбачева. С величайшими предосторожностями нас по очереди пересадили в салон.
– Большое спасибо за помощь, – Тая отцепила от попы приставшую газету и протянула деду. – Родина вас не забудет.
Горбачев дал нашему кучеру денег, и мы помчались к Мордухиным на дачу.
– Послушайте, – Тая взяла у Горбачева сигарету, – а как тут все эти граждане в камуфляже оказались? Мы же так и не успели вам позвонить, сообщить…
– Таечка, когда я среди ночи услышал твой голос, мне больше ничего не требовалось. «Величием Духа» интересовалось не только наше агентство,
– Понятно, – вздохнула я, – значит, мы вполне могла бы вас дождаться, а не ломать ноги, почем зря.
– Это еще не известно, – Тая протянула сигарету и мне, – вдруг они успели бы избавиться от ненужных свидетелей? Так что правильно мы все сделали. Вот тут сворачивайте, Михал Сергеич, а там уж совсем рядом.
– Если надо, мы можем показать, где они людей закапывают, – сказала я, глядя в окно, и размышляя, стоит ли вылезать с заявлением, что, скорее всего, причастна к смерти человека? Если не ошибаюсь, это называется непредумышленным убийством…
Горбачев остановил у мордухинской дачи и получил подробные инструкции от Таиски, где искать улики.
– Среди ночи, одна сюда бегала, – хвасталась подруга, – и все для того, чтобы сохранить улики! Ключа от дома у меня не было, так я все в поленницу-дровяницу покидала, там ищите!
– Надеюсь, они все еще там, и никто из сектантов сюда не наведывался, – сказала я, дабы хоть чуточку умерить ее звездность.
– Ты Сена так не говори! Не смей!
Мое зловещее пророчество не сбылось, все было на месте. Горбачев добросовестно перетаскал в машину наше имущество, включая печатную машинку Влада, а все улики: аудиокассеты, фотопленку убрал во внутренний карман пальто.
– Фух, – я убрала со лба растрепавшиеся волосы, – фенита ля комедия. Едем домой, Михаил Сергеевич.
– Сначала в больницу, милые, а после уж домой, где-то через месяцок, я думаю.
Глава тридцать шестая
В травматологии выяснили, что у Таи трещина в кости, а у меня, вывих, растяжение, да еще и повреждение колена. Нас положили на соседние койки и запаковали в гипс. Первым к нам прибежал Влад. Бросив на тумбочку пакет с подвядшими апельсинами, он потребовал подробного отчета о произошедшем, и был послан.
– Мы не разглашаем подробностей в интересах следствия, – простужено басила Тая, сказались все же ночные прогулки. – Принеси нам в следующий раз самые длинные вязальные спицы, какие найдешь.
– Зачем?
– Ноги в гипсе чесать!
– Влад, Лаврик в порядке?
– Да, конечно, все в лучшем виде, не волнуйся. Поскорей выздоравливайте и возвращайтесь, а то он очень скучает, еще немного, и начнет спрашивать, куда ж его мамочки подевались.
Вечеру явился тот, кого я уж никак не ожидала увидеть в больничной палате. Дверь приоткрылась, и возник ястребиный профиль С. С. Конякина. Пока я в прострации таращилась на это сверхъестественное явление, он явился целиком – в наброшенном на плечи белом халате и двумя красными гвоздиками.
– Ой, здравствуйте, – заулыбалась Тая, пока я обретала дар речи, – а чего две гвоздички? Вроде, рановато еще для похорон, или вас неверно информировали?
Конякин молча протянул один цветок мне, другой Тае.
– Ах, вы в этом смысле, – она лукаво улыбнулась
– Сена, здравствуй, – Конякин не присел, он стоял у кровати и нависал надо мной. – Как самочувствие?
– Спасибо, все прекрасно.
– Утку выносят регулярно, – добавила Тая.
– Сена, – откашлялся Конякин, – я пришел от всего нашего коллектива…
– Я согласна вернуться на работу.
Ну не смогла я смотреть, как мучается не привыкший просить человек, не смогла.
– Правда? – смягчилось его лицо.
– Да, но с условиями.
– С какими еще условиями?!
Через три дня пожаловал Горбачев и поведал в общих чертах, что удалось выяснить касательно деятельности секты. От его рассказа нам слегка поплохело. Все члены секты находились под постоянным действием наркотика, малые дозы ЛСД нашли даже в компоте, подаваемом на завтрак, обед и ужин.
– О, боже, – прошептала Тая, – мы тоже пили этот компот… нам теперь предстоит лечиться от наркозависимости?
– Думаю, нет, – улыбнулся Горбачев, – пили вы этот чудо-компот не так уж и долго, чтобы в организме накопилась серьезная доза.
Закончив тему наркотиков, перешли к следующему пункту. Русский грек Александр Сердериди (Сандро, святой Актавий), долгое время живший в Калифорнии повстречал под синим небом южного штата Викторию Григорян. Виктория Акоповна обладала несомненным даром гипнотизера и была прекрасным психологом. Ее старший брат состоял в секте «Величие Духа», занимал там место, что называется, «особы, приближенной к императору». Будучи по своей природе людьми хладнокровными и жадными до денег, Сандро с Викторией быстро смекнули, как можно использовать идею секты в своих целях и быстрее быстро сколотить миллионное состояние. Калифорнийская община всячески приветствовала свой выход на международный уровень, не подозревая, чем в действительности собираются заниматься их рьяные поклонники из России. Если Виктория обладала экстрасенсорным даром, то в Сандро погиб великий проповедник, способный увести за собой на скалу и заставить прыгнуть в море не только крыс, как в сказке, но и всех жителей ближайших городов и деревень. Ко всему вдобавок, Виктория поделилась с ним и секретами своего мастерства.
При поддержке святых калифорнийских братьев и сестер, они без проблем зарегистрировали секту в России, и страшное предприятие начало свою деятельность. Наделав из людей зомби-наркоманов, «святой Актавий» вовсю занимался прелюбодейством с девушками, называя это «священным обрядом», когда же они беременели, давным-давно уволенный с последнего места работы – сельской больницы за пристрастие к наркотикам хирург Юрий Ломакин, делал аборты. Покупатели за плацентой и эмбрионами стояли в очереди, наступая друг другу на пятки. Ни для кого уже не секрет, что это считается мощнейшим омолаживающим средством, так же способным излечивать множество недугов. Дальше – больше. Он перешли на торговлю органами. В случае неудачной операции и смерти пациента, прибегали к услугам профессионального художника, состоявшего в секте, кстати, жутковатые картины в молельной, так же его рук дело. Когда осуществлялся прием человека в общину, его просили подписать бумаги, таким образом, они получали образцы подчерков всех без исключения. Если несчастный умирал, от его имени отправлялось письмо родственникам, если же ново вступивший являлся сиротой, как представились мы, то и писем никаких не требовалось. Чтобы послушники постоянно находились в не совсем адекватном состоянии и не понимали, что именно с ними происходит, их постоянно держали на ЛСД, плюс постоянный психический прессинг.