Спасите солнце

Казанцев Александр Петрович

– Но в ответ на атомную бомбу не появилось атомной брони.

– Физически она еще не создана. Она существует в виде политического сдерживающего начала. Слишком страшны средства, какими владеют противостоящие лагери. Эти средства кажется невозможным применить.

– Кажется?

– Да. Только кажется. Их все же могут применить. И если после несчастья в Хиросиме и Нагасаки на города не падали ядерные бомбы...

– Если не считать руанской трагедии, - напомнила Шаховская.

– Нет, считая ее... считая эту трагедию, как напоминание того, что бомбы,

созданные для взрыва, взрываются...

– Они существуют только для защиты.

– Нет. Ядерное оружие - это не оружие защиты, это оружие нападения. Оно принципиально рассчитано на чужую территорию. Поэтому мы всегда предлагали его запретить.

– Но есть и оружие возмездия.

– Взаимное "возмездие" - печальный конец цивилизации.

– Значит, не зря написан Апокалипсис. Будет конец мира. Помните. Откровения Иоанна-богослова? "И пятый ангел вострубил, и я увидел звезду, павшую с неба на землю, и дан ей был ключ от кладезя бездны..." В наше время такими звездами падают баллистические ракеты.

– Вы знаете Библию наизусть?

– Не всю. "Она отворила кладезь бездны, и вышел дым из кладезя, как дым из большой печи, и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя..." Вам не вспоминаются фотографии черного гриба Бикини? Но это не все. Слушайте дальше: "И из дыма вышла саранча на землю, и дана ей была власть, какую имеют земные скорпионы". Вдумайтесь в этот образ. Саранча - нечто бесчисленное, всюду проникающее, неотвратимое. "И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям..."

Шаховская схватила руку Бурова и крепко сжала. Он поражен был ее голосом глухим, придушенным. Ему показалось, что она говорит с закрытыми глазами.

– "И дано ей будет не убивать их, а только мучить пять месяцев; и мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит человека..." Вам не приходит на ум, что поражающая мучением саранча - это образ радиоактивности, несущей медленную и неизбежную смерть от лучевой болезни, от которой гибнут люди, но не травы?

– Лена, черт возьми!
– крикнул Сергей Андреевич.
– Кто вы такая? Не было столетия, когда Апокалипсис не толковался с позиций современности. Его мутные символы подобны алгебраическим знакам, под которые можно подставить любые значения.

– Нет, нет, Буров! Разве вы не поняли еще, что самый страшный враг человека - это знание? Оно поднимает его гордыню на головокружительную высоту, чтобы потом низвергнуть в бездну.

– Вы хотите сказать, что гибель цивилизации заложена в самой природе ее развития?

– Да. Всему есть начало, всему есть конец. Конец можно было предвидеть интуитивно, как это делал древний поэт и богослов, но можно и сейчас понять неизбежность конца, исходя из всего того, что мы уже знаем и... хотим узнать. Прощайте, Буров. Вы мне нравитесь. В жизни хорошо идти с закрытыми глазами, чтобы не видеть, что впереди...

– Подождите, Лена. Не уходите. Зайдите ко мне... Этот разговор нельзя оборвать. Ведь мы только работали. Никогда не говорили...

Шаховская усмехнулась:

–

Зайти к вам? А что скажет княгиня Калерия Константиновна? Она, вероятно, уже вернулась. Впрочем, не все ли равно!..

Буров открыл своим ключом дверь. Заметил следы на снегу крыльца, кто-то уже вошел раньше его. Усмехнулся. Да, Калерия-Холерия, как ее называет Люда, уже здесь. Шаховская тоже увидела отпечатки, но ничего не сказала.

Буров снял с Лены шубу в передней, провел в свою комнату и занялся камином.

Лена осмотрелась. Подошла к столу и стала прибирать на нем бумаги, передвинула стулья, положила книги на полку.

– Настоящий мужчина должен быть неаккуратным. И от него должно немного пахнуть... козлом.

– Благодарю вас. Вы не откажетесь от приготовленного мужчиной чая?

– Откажусь. Садитесь напротив меня. Нет. Не так близко. Не торопитесь. Конец цивилизации еще не так близок.

Буров сердито отодвинулся вместе со стулом, потом встал с него.

– Чепуха!
– раздраженно сказал он.
– Не ждите конца света, оставьте это попам. Я допускаю лишь кризисную стадию в развитии цивилизации... Я даже могу представить себе ее гибель, как представляю себе самоубийство. Ведь почти каждый человек в каком-то возрасте переживает кризис, стоит на грани гибели, борется с желанием покончить с собой. У одних - это слабо, почти незаметно, боком промелькнувшая мысль, у других - это тяжелая борьба, навязчивая идея. Только единицы из миллионов гибнут.

Сергей Андреевич ходил по комнате большими шагами.

Следя за ним взглядом, Шаховская задумчиво продекламировала:

– И сказано в легенде древней: "Тогда днем сумрак пал на землю..."

Буров остановился:

– Что? Затемнение на небесах? Страхи древних?
– и продолжал, как бы думая вслух: - Мы уже знаем, что живем в населенном космосе. Миллиарды звезд, которые смотрят на нас, - это миллиарды светил с планетными системами. В одной нашей Галактике, а таких галактик несметное число, в одном только нашем звездном острове ученые готовы признать от полутора сот тысяч до миллионов разумных цивилизаций неведомых, мыслящих существ. Как бы они ни выглядели, эти существа, их общество, овладевая знанием, в какой-то момент переживает опасный кризисный период, период овладения тайной ядерной энергии. Если в этот момент самосознание мыслящих существ не на высоте, они могут погубить себя. Но это так же исключительно редко в истории Развития Разума вселенной, как редко самоубийство среди людей. Но самоубийцы встречаются.

– Я хотела покончить с собой, - призналась Лена.
– Я вскрывала себе вену.
– И она показала Сергею Андреевичу шрам на запястье.

Буров встал на колено и долгим поцелуем прижался губами к выпуклому бледному, более светлому, чем кожа, шраму.

– У человечества тоже останутся шрамы, - сказал Сергей Андреевич.
– Но оно переживет тяжелую пору, как переживали ее миллионы иных цивилизаций вселенной.

– Вы мне нравитесь, Буров. В вас есть неукротимая широта. Вы - настоящий русский человек.