Спаситель Птолемей
Шрифт:
Колесница Антигона неслась навстречу приближающемуся Аристодему. И все люди бежали теперь от дворца за колесницей, чтобы поскорее узнать новости.
Хорошие новости или плохие, – от этого зависела судьба тысяч людей.
Завидев приближающегося стратега, Аристодем соскочил с коня, передал поводья одному из гонцов и пошел навстречу остановившейся в нескольких шагах от него колеснице. Телохранители хотели помочь Антигону сойти с колесницы, но он оттолкнул их и с ловкостью юноши спрыгнул на землю.
Аристодем упал перед Антигоном на колени, коснулся лбом земли, поднялся
– Радуйся, царь Антигон! Птолемей побежден! Кипр наш. Шестнадцать тысяч восемьсот человек взято в плен.
Люди не отрывали глаз от прибывшего и вполголоса разговаривали, передавая услышанное друг другу. Новость была слишком велика.
Антигон обратился к прибывшему голосом человека, привыкшего повелевать:
– Аристодем, ты мне поплатишься за то, что так долго терзал нас. Ты не сразу получишь награду за эту весть! Терпели мы все, потерпишь и ты!..
– Как тебе будет угодно, царь!
Клики ликования пронеслись над толпой, не перестающей повторять:
– Радуйся, царь! Слава тебе, царь! Слава царю Деметрию!..
Отцы и матери хватали Аристодема за руки, целовали их, благодарили за то, что их сыновья остались в живых.
А из дворца уже спешили верные сподвижники Антигона. Среди неумолчного ликования народа они одели на голову стратега царскую диадему, которую Антигон велел лучшим ювелирам изготовить заранее. Тщеславный Антигон с нетерпением ждал своего звездного часа.
Аристодем Милетский торжественно оповестил народ:
– Теперь миром будет править новая династия Антигонов.
Сопровождаемый ликующей толпой Антигон последовал в свой новый дворец.
Едва распахнулись ворота дворца, Антигон зычным голосом закричал:
– Празднуем победу! Накрыть столы, собрать гостей! Музыкантов сюда, певцов, танцовщиц!.. Готовьте немедленно пир!..
Но слуги и рабы и без его приказания знали, что делать. В большом прохладном зале уже всё было готово для пира. Вскоре знатные мужи нового строящегося города Антигонии собрались во дворце, который в этот день стал царским. В центре зала на возвышении был поставлен царский трон из кедрового дерева, отделанный золотом и слоновой костью. Антигон поднялся на возвышение и сел на трон, словно он всю жизнь был царем. На столах светились золотые чаши, кратеры были доверху наполнены виноградным вином, из-под крышек огромных блюд сочился запах жареного мяса, – приправленного душистыми пряными травами. Мужи радовались победе и пили за новые предстоящие битвы. Рассказы Аристодема услаждали слух Антигона, он радовался, что отныне вместе с Деметрием воспарил над всеми знатными полководцами.
– Но вы не думайте, – хвастался Антигон. – У меня не одна диадема, а две – вторая для Деметрия. И ты, Аристодем, завтра же отправишься к сыну и вручить ему от меня царскую диадему.
И снова приказал виночерпиям:
– Полней наливайте чаши! Мы празднуем победу!..
Пьяные голоса восторженно приветствовали слова нового царя.
– Слава царю Антигону! Слава царю Деметрию!
Пир этот скорее напоминал походный, а не такой, какому место в царских палатах. Пьяные голоса, хохот, выкрики сотрясали
В разгар пира Антигон призвал рапсода.
Рапсод запел о Кипрской войне. По приказу нового царя он уже успел сочинить пеан. Все знатные мужи нового царства подпевали рапсоду, были горды собой, полны доброго вина и рвались в новые битвы.
– Надо спешить захватить Египет, не дать Птолемею опомниться. Если он опередит нас и успеет соединиться с Селевком, своим самым надежным и сильным союзником, никто из нас не сможет ощутить себя в безопасности. Они набросятся на нас как гиены на падаль, будут рвать на куски.
– Нам необходимо остановить их на берегах Египта, – ответил Антигону нестройный хор пьяных голосов.
Антигон уже чувствовал себя на коне, в гуще сражения. Он вскочил с трона и громовым голосом обратился ко всем пирующим:
– Птолемей накопил много добра в своем гнезде в Александрии, и каждый из вас получит жирную долю добычи.
Военачальники были пьяны и слушали Антигона так, как если бы к ним с призывом обратился сам Арес – бог войны.
Лишь на рассвете все разошлись по своим палаткам. Домов в устье Оронта было еще совсем мало. А кто был не в состоянии уйти, уснули прямо в пиршественном зале за столами. Были и такие, кто свалился на каменный пол около очага.
Только Антигон не мог всю ночь уснуть. Он почувствовал себя настолько могущественным, что даже Александр казался ему менее великим, чем он и Деметрий.
Антигон принадлежал к тем людям, которые, оглядываясь на пройденный путь, готовы приписать только своей ловкости блестящие результаты, достигнутые не только им, но и сподвижниками.
Ранним утром Антигон разбудил Аристодема и приказал немедленно возвращаться на Кипр к Деметрию и передать ему золотую царскую диадему.
– Отныне и я, и Деметрий – цари!.. И вся держава Александра снова будет единой, и мы будем ее правителями. Так решили боги. И еще, Аристодем, напомни сыну мои слова: «Главное в битве – удержать победу!»
Через несколько дней улицы Саламина были срочно расчищены от завалов, украшены цветами, и город приобрел торжественный праздничный вид по случаю восшествия на престол нового царя – Деметрия.
В городе приостановились все дела, и даже рабы-носильщики не носили тяжестей. Все население высыпало на площади и улицы, толпилось вокруг царского дворца, окруженного плотным кольцом воинов. Много воинов Деметрия вольным строем ходили по городу, прислушиваясь к разговорам жителей.
Среди шума и песен праздничной толпы многочисленные разносчики разносили корзины с хлебом, амфоры и кожаные меха с вином. Угощали всех даром.
Праздник начался с самого раннего утра.
Люди переговаривались между собой.
– Да будет благословенно правление царя Деметрия и царя Антигона!..
– Вспомните, как Птолемей уничтожил весь род царя Никокла!.. Какая жестокость!..
– Звери и те добрее!..
– Деметрий освободил Афины от кровожадного Кассандра! Теперь нас от Птолемея!..
Но многие придерживались иного мнения:
– Не прошло и нескольких дней, а народ уже забыл про Птолемея и его добрые дела!..