Спасительница Зейна
Шрифт:
На лице Куина появилась широкая улыбка.
– И под ночной жизнью, я думаю, ты имеешь в виду сочные шеи в твоем распоряжении?
– Будь ты, старый мой друг, честен с собой, признал бы, что бутилированная кровь не вставляет.
– Да, его друзья и коллеги из Службы Личной Охраны возможно и пили кровь, которую приобретала подставная компания, выдающая себя за медицинское учреждение, и затем разливала по бутылкам и отправляла вампирам по всей стране. Но Зейн к ней не притрагивался.
– Нет ничего лучше, чем теплая кровь
– Зейн вошел в гостиную и плюхнулся на диван.
– Ты чего такой злой?
– Куин последовал за ним и сел рядом.
Пытаясь отвлечься от того, что его действительно беспокоило, Зейн решил поговорить на более осязаемую тему. Ту, которая была гораздо более четкой и опасной.
– Кто-то пытался убить меня вчера.
– Дерьмо!
– Куин повернулся боком.
– Кто это был?
Зи прибежал в комнату и, наклонив голову, внимательно смотрел на вампиров.
Зейн скривился.
– Наемный убийца.
Зейн поманил Зи к себе, и щенок, подбежав, запрыгнул и улегся у него на коленях.
– Я убил его отца в прошлом году, он захотел отомстить и убить меня.
Куин кивнул.
– Неужели ему удалось от тебя сбежать?
Зейн усмехнулся.
– Неужели я похож на того, кто позволит наемнику уйти живым?
– Эй, я не хотел тебя оскорбить.
Зейн хмыкнул. Он почти пожалел, что рассказал Куину о своем прошлом - или, по крайней мере, о его части - в момент слабости, произошедший более пяти десятилетий назад. Это была единственная причина, по которой Куин не осуждал его за совершенные убийства. Потому что те должны были свершиться. И Зейн мог поговорить, по крайней мере, с одним человеком о содеянном. Иногда это было облегчением.
Зейн вытащил булавку и ключ из кармана джинсов и бросил их Куину, который с легкостью поймал вещицы.
– Я нашел это на нем.
Куин внимательно разглядывал вещи.
– Ключ похож на тот, которым запирают ячейки.
Зейн кивнул.
– Я тоже так подумал. Как насчет булавки? Ты когда-нибудь видел этот символ раньше?
Куин покачал головой и покрутил предмет в руке.
– Хм. Странно, вот эти две части, - прокомментировал он.
– Эта волна в середине может быть рекой, но она также может указывать на то, что что-то сломано пополам.
Он поднес булавку ближе к глазам.
– Этот символ сверху напоминает "u" под углом. А символ снизу - его зеркальное отражение.
– Он поднял глаза.
– Может ли это означать какое-то математическое уравнение?
Зейн потянулся за булавкой, взяв ее из рук Куина и еще раз внимательно ее изучил. Он смотрел на булавку часами после того, как убил сына Брандта, но не мог ничего разобрать.
– Я никогда не видел такого математического символа.
– Может быть, разрыв между ними означает, что две части принадлежат друг другу, - предположил Куин.
Зейн мысленно представил,
– Сломанная свастика.
– Ты выглядишь удивленным. А учитывая, кого убил в прошлом году, не должен удивляться.
Зейн покачал головой.
– Я никогда не находил ничего подобного на Брандте или других. Так почему на его сыне? И зачем разбивать свастику пополам? Почему бы не заявить о своем существовании?
– Может быть, ломаные линии обозначают что-то другое.
Страх скользнул по спине Зейна и обвился вокруг шеи.
– Это слишком очевидно. Мне это не нравится. Почти как если бы старая гвардия все еще существовала, но теперь их дети взяли и поставили свой собственный штамп на вещи.
– Чтобы сделать что? Нацисты никогда больше не восстанут. Ни одно правительство на этой планете не позволит этого.
– А если они не похожи на нацистов? Если никто не поймет, что они это одно и то же, потому что одеты по-другому?
Куин глубоко вздохнул.
– Думаю, ты слишком много читаешь об этом. Парень хотел отомстить за смерть своего отца, вот и все. Любой бы сделал то же самое. Это не значит, что за всем этим стоит грандиозный заговор.
– Что ты хочешь сказать? Выкладывай!
– Не думал, что мог стать параноиком, полагая, что они все еще охотятся на тебя?
Зейн вскочил, собака заскулила, соскользнув с его колен.
– Параноиком? Считаешь, я параноик? Брандт сказал, что ему не терпится доложить Мюллеру о моем местонахождении. Он все еще где-то там.
Зейн указал рукой на окно, инстинктивно бросая взгляд в его направлении. Этот ублюдок еще где-то прятался и жил жизнью, которую не заслуживал.
– Может, пришло время, оставить все это, - предположил Куин.
Зейн оскалился, позволив клыкам выступить, подчеркивая свое неодобрение.
– Я оставлю все тогда, когда Мюллер будет мёртв и ни минутой раньше.
Он поднял руку, сжимая ее так, как если бы обхватывал шею Мюллера, прямо, перед тем как обмотать его серебряными цепями и вывесить, дожидаясь восходящего солнца. Кол был слишком хорош для Мюллера. Слишком гуманен.
– Это съедает тебя.
– Ты что, мой психиатр? Думал, мы друзья, но если я попрошу, и для тебя это окажется слишком, то ты в курсе, где дверь. И не забудь ее закрыть за собой.
Ему не нужен друг, который не сможет прикрыть спину, или тот, который пытается отобрать смысл его существования.
Куин вздохнул.
– Что ты хочешь от меня?
Зейн одобрительно кивнул. Он не хотел признаваться, но, если вдруг Куин решил бы уйти, то ему было бы трудно это перенести.
– Отправь рисунок символа своему контакту, может, что и нароет. Кто-то должен был видеть это раньше. Должно же это что-то значить.