Спасти Феникса
Шрифт:
Легенда умалчивала насчет использования ее перевоплощения в политических целях, однако Фу с трудом верилось, что это пойдет на благо Завету. Не могла она вообразить и того, что стоящий перед ней изящный принц окажется более одухотворенным, нежели какой-нибудь одурманенный маком пони.
Должно быть, Тавин прочитал на ее лице сомнение, поскольку рука его снова взлетела крылом.
– Мы не сможем взаправду выдать Жаса за Короля Дня и Ночи. Но выживание после Чумы Грешника – неплохой аргумент в пользу того, что в нем сильна кровь Амбры. Одно это завоюет нам полстраны.
– Ту
– Если бы существовал другой выход, я бы им воспользовался. – Взгляд принца Жасимира скользил с Вороны на Ворону. Фу не понимала, чего он ищет. – Но если Русана доберется до трона, она каждого из вас отдаст Олеандрам. Я прошу у вас помощи, чтобы ее остановить. Иначе ни у кого из нас не будет ни малейшего шанса.
– Если ты правду говоришь… – Па крутил один из зубов, висящих на шее. Фу прибегла бы к журавлиному зубу, который выудит из этих лордиков всю их ложь. Но Па опустил руку. Глянул на остальных Ворон. – У нас есть только одно правило. Сдается мне, нам лучше следовать ему.
Заботься о своих. Фу слышала эту заповедь почти каждый день. Став вождем, она должна будет по ней жить. Но даже если ей удастся обезопасить свою стаю Ворон, вся каста раскидана по Сабору.
Если Олеандры смогут передвигаться свободно, дорога за дорогой будут заканчиваться так, как для ее матери.
Она сжала челюсти. Сказывалось раздражение: даже испачканные в свиной крови, лордики выглядели так, будто по-прежнему находились во дворце.
Торговаться было, по сути, не о чем. Сплошная видимость выбора для Ворон под видом добровольного пожертвования. Это читалось в надменном изгибе губ принца, в выступающем подбородке Тавина, в том, как оба барабанили пальцами, ожидая ответа, который – они в этом не сомневались – получат.
Ну точно как Русана с ее проклятым олеандровым браслетом. Даже если лордики блефовали насчет ее планов, дворянство Олеандра все равно пользовалось ее расположением. Разумеется, у Ворон не было выбора.
Из всех трупов, которые Фу приходилось тащить на костер, самыми отвратительными однозначно были эти двое. Что бы они там ни говорили, лордики обращались с Воронами так, будто опять стояли в том мерзком позолоченном зале, вынуждая их плясать за честно заработанную плату…
По ее размышлениям царапнула, как гвозди сандалий по мрамору, идея, оставив след, похожий на окровавленный палец.
– Нет, – сказала Фу. – Сделки не будет.
Удивление вспыхнуло на лицах всех, кто стоял на дороге. Подлец фыркнул, как лошадь. Темные глаза принца Жасимира сузились.
– Мы хотим помочь…
– А, вы хотите помочь, – передразнила она. – У его высочества имеется другой слуга, который засунул бы ему в рот все то, что оттуда сыплется, или это его забота? – Она ткнула большим пальцем в сторону Тавина. К его чести стоило заметить, что страж лишь поднял брови, однако в его взгляде снова сверкнула бритва. – Вы прикинулись мертвыми. Вы попытались изменить уговор с Па. И вы только что сказали нам, что весь ваш план заключается в обмане всего Сабора. Почему мы должны вам верить?
– Потому что от этого зависят ваши жизни, – выпалил принц Жасимир. Его голос выдавал
Фу подавила смешок.
– Чертовски убедительно, как твоя душа болит за судьбы Ворон сейчас, когда мы вам нужны. Всю жизнь прожил, втихаря проливая слезы, не правда ли?
– Это нечестно, – начал Тавин.
Та же застарелая злоба подхватила ее слова.
– Честно? Честно? Хочешь рассказать мне о честности, мальчик из дворца? Хочешь предложить нам выбирать между Олеандрами, которые будут гоняться за нами днем, или Олеандрами, которые бы делали это только в темноте, когда ваши касты будут продолжать делать вид, будто не замечают этого? – Она сплюнула им под ноги. – Называй это помощью, если хочешь. Твой Сокол подберет это вместе с остальным твоим бредом.
Если бы кто-нибудь из Ворон решил, что Фу перегнула палку, она бы услышала их ропот. Вместо этого над дорогой повисла тугая тишина. Все глаза смотрели на нее.
Они чуяли Танец денег.
Тавин шевельнулся первым, потерев руки. Как ни странно, этот жест по-прежнему производил убийственное впечатление.
– Ты права, – согласился он, пожимая плечами. – Во всяком случае, по поводу выбора. У меня уйдет еще лет десять на дворцовой службе, чтобы подняться до уровня королевского собирателя фекалий. Однако насчет Олеандров я бы тебе посоветовал нам поверить.
– А что тебе верить, если ты все равно что труп? – Труха в голосе Подлеца говорила о том, что это больше чем Танец денег. – Если мы все покойники?
– Хорошо. – Принц Жасимир потрогал переносицу. – Золото? Драгоценности? Земли? Назови свою цену.
Фи передразнила отмашку Тавина.
– Блеск и треск. Если Олеандры нас не ограбят, это сделают другие ваши дворяне.
– Тогда что же ты хочешь? – спросил принц Жасимир.
На сей раз Фу уже держала в уме цену, достойную вождя.
Заботься о своих. Одной ногой она уже стояла на этом пути, и все взоры были обращены на нее. Она не могла отступить. Она не могла подарить маме помилование, не могла удержать Подлеца от криков во сне. Но она могла спасти Ворон от необходимости идти этой дорогой дальше.
Она набрала в легкие воздуха и посмотрела принцу Жасимиру прямо в глаза.
– Я хочу никогда больше не видеть дворянства Олеандра. Соколы, которых Русана обещала Дворянству? Вместо них они будут охранять нас. Я хочу, чтобы ты, став королем, поклялся Заветом, что каждая каста будет знать, что нас, Ворон, нужно защищать. Такова моя цена.
Лицо принца посерело так же, как у королевского управляющего.
С другой стороны, у Па под глазами появились крохотные морщинки, которые показывались лишь тогда, когда он сдерживал улыбку. Фу восприняла это как добрый знак.
– Вороны, – воскликнул Па, не давая лордикам заговорить. – Мы поддерживаем эти условия?
Новый поворот в ее танце. Ответом был хор «да». Новый поворот ножа. Взгляд Тавина мог бы разрезать камень.
– Ты понимаешь, о чем просишь? – спросил принц Жасимир. – Ни у одной касты никогда не было подобной защиты.