Спасти СССР 3
Шрифт:
Его вдруг посетила еще более страшная мысль. Эймс пришел к ним в восьмидесятом, одновременно с возвращением на политическую арену Буша. А что если тот подставился по приказу бывшего директора и та стратегическая информация, которую они получают — результат того что у нас теперь свой человек в Белом доме?
Нет, об этом лучше не думать.
Вернувшись в Ясенево — Крючков вызвал Бориса Соломатина, бывшего резидента в Дели, Вашингтоне и Риме. Сейчас он был в активном резерве в должности советника председателя КГБ.
— Источник в Лэнгли раскрыт… —
Соломатин схватился за стул
— Как?
— Так — Крючков кивнул наверх — я захожу, он знает.
— Он это…
— Ты все понял.
Соломатин сел на стул, совершенно огорошенный
— Но как?
— Говорит, партийная разведка все знает.
Соломатин выругался
— Они хоть понимают, с чем играют?
— Понимают
Крючков кратко изложил суть разговора
— Уничтожить личное дело агента? — не поверил Соломатин
— Да.
Крючков позвенел ключами, достал из личного сейфа папку. Бросил
— Пошли…
Двое — начальник ПГУ и его советник — прошли мимо опешивших часовых, и вышли в небольшой, уютный садик. Его посадили сами ПГУшники на субботнике, когда облагораживали территории. Несколько деревьев тогда посадил Андропов. Территория была закрытая, тут вообще было все для автономного существования — баня, парикмахерская, магазин.
Смеркалось…
Встречные — завидев парочку, старались как можно быстрее скрыться, свернуть на другую дорожку…
В дальнем углу они остановились. Крючков открыл прошитое, пронумерованное дело, вырвал страницу, потом еще одну. Соломатин скривился как от боли.
— Зажигалка есть?
Двое генералов КГБ не отрываясь смотрели на опадающий на землю черный пепел. Такие агентурные дела велись на специальной, быстро сгорающей бумаге.
— А остальное?
— Подобрать надо кого-то из высшего эшелона. Агентом будет он якобы
Соломатин присвистнул
— Это ж нарушение. Получается, нам не доверяют?
Крючков посмотрел на него — и промолчал. Тут все было понятно. А ты бы доверял — после Бохана, после Гордиевского?
После Калугина — а он генерал между прочим.
— Хорошо, понял.
— Теперь. Поставлена задача создать отдел по дружественным соцстранам. Пока только аналитика — но надо готовиться ко всему.
Соломатин кивнул
— Понимаю… Польша.
— Польша, Югославия, ГДР — и так далее, далее. Хвостом вертят всё. А мы слишком доверяем местным товарищам. Ситуация пущена на самотек — а потом то Солидарность, то еще что всплывает. Ищи человека, и рисуйте штатное. Судя по настрою там — утвердят. Но начать надо с человека…
— Навскидку… есть один кандидат. Он работает по линии Луч. Провалов нет, деятельный, показатели хорошие.
— Фамилия?
— Путин. Он в Дрездене сидит.
Крючков кивнул
— Вызови, поговорим.
— Есть.
Следующим — Крючков позвонил генералу Юрию Дроздову, бывшему резиденту в Нью-Йорке. Попросил приехать, переговорить с глаза на глаз
— У нас появился источник в Белом Доме.
Дроздов удивленно поднял брови. Опытный и чуткий
— Да, вот так вот. Легальная связь с ним через резидентуру невозможна. Да и опасна. Надо подготовить группу под прикрытием ТАСС. Получить журналистскую аккредитацию в Белом доме.
— Кого-то нового — сказал опытный Дроздов
— Абсолютно. Лучше из молодых. Может и женщину.
— Ясно. Поделитесь?
Крючков развел руками
— Знают двое, знает и свинья, так? Пока вслепую.
— Понятно дело — поддакнул довольный Дроздов
10 августа 1985 года
Чарли Вильсон, конгрессмен США из округа Техас был одним из тех немногих, благодаря которым война в Афганистане не закончилась еще в восемьдесят втором или восемьдесят третьем году…
Бывший военный моряк, он за время службы на флоте отличался двумя вещами — пьянством и зоологической ненавистью к коммунистам. Своего командира он упрашивал нанести удар по советской подлодке — он был членом команды противолодочного корабля. Став конгрессменом США он пить не прекратил — но сумел войти в два стратегических комитета — оборонного и бюджетного. Это означало, что он был одним из нескольких людей в Вашингтоне, который отвечал за ежегодное распределение десятков миллиардов долларов бюджета почти по своему усмотрению.
На Афганистан он набрел случайно. Впрочем, все в этом мире происходит более или менее случайно. Его подруга, техасская антикоммунистка Джоан Херринг была почетным консулом Пакистана в своем штате — тоже довольно случайно. Именно она познакомила его с ситуацией в Пакистане с беженцами, а потом и в самом Афганистане. Чарли Вильсон был единственным человеком в Вашингтоне, который увидел возможность дать русским их Вьетнам.
Обеспечил он это очень просто. Каждый год происходило бюджетное распределение. Почти бесконтрольное. Он просто сказал Минобороны — финансируйте это, а я вам дам в несколько раз больше. В те годы ЦРУ было просто раздавлено и испытывало серьезные проблемы с финансированием — у них, например не было пятидесяти тысяч долларов на самолет для никарагуанских контрас. Вильсон только в первый год войны выделил на Афганистан десять миллионов из оборонного бюджета. На 1986 бюджетный год он сумел довести эту сумму — вместе с другими программами — до невообразимого миллиарда долларов. На многие оборонные программы выделялось меньше, чем на Афганистан. Но минобороны было вынуждено играть в эту игру, хотя их интересовало только противостояние в Европе.
Контроль над всем над этим существовал более чем формальный. Часть средств разворовывали пакистанские генералы. Но и того что оставалось — было очень, очень много. Только что этой парочке Херринг-Вильсон удалось продавить поставку в Пакистан F16 — новейших истребителей. Ни одной мусульманской стране они до этого не предлагались.
Но сейчас Джоанна Херринг вернулась из Пакистана в крайне возбужденном состоянии и сразу помчалась к своему другу. Нашла она его мирно спящим на диване, рядом была почти пустая бутылка. В комнате от перегара было не продохнуть.