Спасти СССР. Манифестация
Шрифт:
После того "договора на батуте" слово "люблю" теперь иногда мелькало между нами, нечасто, по особым случаям, словно мы его еще стыдились или боялись. Я не спешил проживать этот период. Торопливость тут была не уместна: за подростковой наивностью Томки крылась цельность натуры, и мне не хотелось ее ломать.
Я помолчал, раздумывая.
– Понимаешь, - голос мой был полон грусти, - я действительно не такой, как многие. С этим уже ничего не поделать. Ну, так получилось... Я буду отличаться. И, поэтому,
Томка молча прижалась ко мне, и мою шею обожгло горячим дыханием. Потом я понял, что она тихо-тихо плачет, словно прощаясь с какой-то потаенной надеждой. Засвербело в носу и у меня. Я молча поглаживал ее по волосам, явственно ощущая библейское "... и будут два одной плотью".
– Пошли, - она, наконец, отлипла от меня и протерла ладонями щеки, - оставишь у нас портфель до вечера.
– Я быстро, - пообещал я с готовностью, - туда и обратно. Не должны меня там долго мариновать.
– Хорошо, - кивнула Томка, глядя себе под ноги. Потом шмыгнула носом и добавила: - Я буду тебя ждать.
"Боже, зачем я волоку за собой эту девчонку, куда?" - всю дорогу к Большому Дому я мусолил по кругу одни и те же вопросы, - "какое у нее со мной будущее? Может, еще не поздно отпустить? Пусть найдет пару по себе - будущего доцента, и вьет с ним счастливо гнездо".
Потом я с безнадежностью понимал, что, увы, это выше моих сил. Следом в голову начинали лезть совсем уж паскудные мысли о праве на заслуженную награду...
Я попытался перебить эту пакость разбором теоремы Хассе, запутался уже на второй лемме и, в итоге, пришел к Чернобурке в состоянии откровенного раздрая.
– Нет, ну сказал бы, что не до беседы тебе сегодня, я бы поняла и перенесла, - расстроено воскликнула Светлана Витальевна через пять минут после начала нашей беседы: мысли мои очевидно витали не здесь, но Чернобурка сделала из этого ложные выводы.
– Какая, говоришь, больница?
– схватилась она за телефонную трубку.
– Кафедра факультетской хирургии ВМА, - я скрестил на удачу пальцы.
– Подожди, сейчас узнаю, - крутанула три раза диск. Когда заговорила, в голосе ее появилась непривычные командные нотки: - второй отдел, Лапкина. Соедините с дежурным по Военно-медицинской академии.
Я яростно замотал головой.
– Стоп!
– бросила женщина в трубку и, закрыв мембрану ладонью, нетерпеливо дернула в мою сторону подбородком, - что еще?
– Не надо дежурного волновать звонком из "Большого Дома", - зачастил я взволновано, - лучше прямо на кафедру звонить, в ординаторскую, дежурному.
Чернобурка понимающе кивнула и скомандовала в трубку:
– Отбой.
Порылась в толстом потрепанном телефонном справочнике, и вот голос ее, как по волшебству, умаслился до необычайности:
– Добрый день! А
Долгие полминуты я слышал в ушах только тугие толчки крови, пока, наконец, она не заулыбалась широко.
– Ну вот, все в порядке, - сказала, возвращая трубку на место, - операция прошла благополучно, уже вышел из наркоза.
– Спасибо, товарищ Лапкина, - искренне поблагодарил я, оживая.
И, правда, дышать сразу стало легче.
"Хм... товарищ Лапкина", - покатал я на языке и по-новому взглянул на Чернобурку, - "забавное совпаденье".
Светлана Витальевна прищурилась на меня с подозрением, потом, видимо, проняла что-то по моему лицу и погрозила пальцем:
– Даже не вздумай! Даже в мыслях!
– Эх...
– тут я не выдержал, и рот мой расползся в непроизвольной улыбке, - а жаль!
– А то я не знаю, как меня в школе зовут, - проворчала Чернобурка, - и кто это запустил...
– Так-то ж любя...
– прижал я ладони к груди.
– Клоун...
– вздохнула она, - и за что тебя девушки любят?
Я промолчал, отведя взгляд в сторону.
– Ладно, - встряхнула Светлана Витальевна волосами, - работаем?
– Да, - меня действительно отпустило, - давайте.
Следующий час меня предельно вежливо, но непреклонно возили мордой по столу. Началось все вполне благопристойно: Чернобурка предложила мне огласить состав отряда - как я его вижу. Потом раскидать всех по должностям и набросать рабочий план экспедиции. А затем прищурилась на меня испытующе, и бросила короткое:
– Обоснуй.
И ведь я даже не сразу понял, что это ловушка. Первым щелчком по носу стал простенький вопрос:
– А Паштет твой разве поедет? Ведь у его мамы на эти дни день рожденья приходится, а кроме сына у нее никого и нет?
Я лишь заморгал в ответ глазами, впервые об этом услышав.
– А Ясмина как у тебя в палатке спать будет? У нее ж не просто так освобождение от физкультуры, ты знаешь?
И я ожесточенно заскреб в затылке, припомнив о ее застуженных почках.
А когда под конец разбора Светлана Витальевна задумчиво произнесла:
– А с этой Тамарой из восьмого "б" вообще все не просто, ты просто об этом не в курсе...
– в животе у меня от ужаса ёкнуло, словно я случайно заглянул в котлы преисподней.
– Ну, понял что?
– серьезно глядя на меня, подвела черту Чернобурка.
Я помолчал, взвешивая ответ.
– Понял, - произнес мрачно, - не нужно считать себя самым умным, Комитет все равно умнее.
– О!
– оперативница начала лучиться удовольствием, - вот как это верно! Значит, лучше работать всем вместе, в команде, так?