Спасти СССР. Манифестация
Шрифт:
Я вывел поверх ее ладошки сердечко, а потом, одумавшись, быстро его смахнул. Но ей того хватило - рука отдернулась, а улыбка стала чуть смущенной. Потом она негромко засмеялась - не то над собой, не то надо мной. Или, может быть, над нами вместе... Смех ее сразу сделал случившееся простым и естественным: ну, пошутили школьники, бывает.
Да, с ней было легко. Мои слова она воспринимала как данность. Надо позвонить не из квартиры, а с уличного автомата? Значит - надо. В школе лучше вести себя
Это было непривычно, и, даже, чуть тревожно - не слишком ли Мелкая вжилась в роль ведомой?
"Над этим надо будет поработать, когда оттает", - решил я.
Но пока в том был сплошной плюс: надо мной не висело дамокловым мечом неистребимое девичье любопытство. В моей ситуации это дорогого стоит.
Трубка, наконец, откликнулась заспанным Ваниным голосом.
– Ваня? С добреньким утречком тебя, - негромко поприветствовал его я: - Ну, нашел что с квартирой? Ага... Ага... Понятно... Ладно, ищи дальше. Тогда до встречи на Техноложке, как договорились. Пока.
Я вернул трубку на крюк и вывалился на свежий воздух.
– Пока ничего приличного, - сообщил Мелкой, - может быть к вечеру что-то появится. Я после школы отъеду, узнаю. Не волнуйся, найдем за пару дней.
Она кивнула и покосилась куда-то вбок.
– Эй, - я чуть подтолкнул ее локтем, - да не собираюсь я тебя сплавлять. Буду частым гостем, еще надоесть успею. А вот кстати... Надо что-то решать с готовкой. Не бутербродами же тебе питаться.
– Я умею, - она торопливо вскинула на меня глаза, - и первое, и второе. Меня мама учила. Пловы, лагман, шурпу... Ну, и нашу русскую кухню тоже немного.
Я посмотрел на Мелкую весьма заинтересованным взглядом, и ресницы ее смущенно задрожали.
– Отлично, - с чувством выдохнул я, - я буду очень частым, надоедливым гостем.
– Не гостем, - поправила она меня, покачав головой.
На дне ее глаз потревоженной птицей метнулась какая-то мысль. Я невольно схватил ее и рассмотрел, а затем, совершенно неожиданно для себя, смутился и сам. Пару секунд в голове у меня толкались несвязные мысли, потом я, ломая проступающее напряжение, провозгласил:
– Плов... Как много в этом звуке. Надо будет новоселье устроить, как думаешь? Казан прикупить...
Мелкая моментально переключилась и принялась верстать планы. Я, недовольный сам собой, осторожно перевел дух: и придет же такое в голову...
На подходе к школе мы стали обрастать попутчиками. Сначала, на повороте с Измайловского, меня прихватила под руку Кузя. Пристроила свои шаги к моим, покосилась с легким удивлением на идущую рядом Мелкую и многозначительно произнесла:
– Рискуешь.
Глаза ее были еще непроснутые, и сама она была словно пять минут как со сна, уютная и теплая, и лишь веселые мушки-конопушки,
– Уже нет, - ответил я, а потом продолжил, переводя на другую тему: - Боюсь даже спрашивать, чем ты сегодня вместо сна занималась.
– Вот и не спрашивай, - буркнула она и, отвернувшись, протяжно, от души зевнула.
Потом нас нагнал запыхавшийся Сёма, а на углу школы к Мелкой пристроилась ее подружка с косой в руку. Так и ввалились в дверь гурьбой.
А на выходе из гардероба меня отловила Чернобурка. Оттащила к пустому окну в конце коридора, развернула лицом к стеклу, сама встала сбоку, заслонив от всех, и зашипела недовольно:
– Ты что вчера учинил?! Да я чуть со стыда не сгорела!
Я не сразу понял, о чем она - это самое "вчера" у меня выдалось очень, очень насыщенным. Потом сообразил, и, обрадованный этим, протянул с облегчением:
– А... Это вы о том психологе?
Она поперхнулась заготовленными словами. Потерла с досадой лоб и в полголоса пожаловалась в пустоту:
– И ведь говорила мне Татьяна Анатольевна, предупреждала: не связываться с тобой...
– Наша Тыблоко - мудрая женщина, - степенно согласился я, - ее не грех и послушаться.
Глаза Светланы Витальевны на пару секунд остекленели. Потом она посмотрела на меня длинным нехорошим взглядом, и я торопливо вскинул руки, сдаваясь:
– Ну, да, да, виноват. Молодой, глупый...
Она обиженно поджала внезапно задрожавшие губы:
– Виноват, виноват... Да я, получается, на тебя совсем неверный анализ написала! Ты ж меня дурой перед руководителем группы выставил!
Я припомнил чернявого, карманное зеркальце в ее руке и потупился, испытав мимолетный стыд.
– Извините, Светлана Витальевна... Черт попутал, правда... Чем могу загладить?
– Загладит он...
– недовольно пробухтела она, - чем тут теперь такое загладишь... Только образцовой работой!
– Так я готов!
– воспрянул я духом, - что в итоге-то: добро дали?
– Дали... Но не без сомнений, - она хищно прищурилась, - посмотрим, как ты до поездки будешь справляться.
– Слушаю со всем почтением.
Она мечтательно посмотрела сквозь меня:
– Эх, как бы я хотела быть куратором твоей группы в институте... Может, случится, а?
– Не-не-не, - я энергично замотал головой, - я в математики.
– Жаль... Очень жаль, - с чувством сказала Чернобурка, - но я не буду терять надежды.
Я улыбнулся:
– Вот честно, Светлана Витальевна, я сожалею. Что делать-то надо?
Она немного помолчала, успокаиваясь. Затем сказала:
– Тебе послезавтра надо после школы подъехать туда же, на Литейный.