Спасти СССР. Манифестация
Шрифт:
– Тут - да, сразу даю санкцию на его эвакуацию, пусть даже и принудительную. Потом извинимся столько раз, сколько понадобится. Но без медикаментов! И по голове не бейте.
– Принято, - Карл со значением посмотрел на Джорджа, - надо начинать максимально скрытно, но интенсивно готовить базу для форсирования операции во второй фазе, по двум-трем вероятным сценариям. Начинай прокачивать.
– Угум-с...
– принял тот вводную и задумчиво пожевал губы. Потом воскликнул: - Шеф! А если Советы возьмут его под контроль вперед нас?
– Ох...
– выдохнул Колби, - ну и вопросики у тебя. Тогда будем настаивать в переговорах
– В целом - ясно, - бордо сказал Джордж, - веселуха будет. Рок-н-ролл с саблями...
– Парни...
– Колби положил руки им на плечи, притянул к себе и сказал доверительно: - Не забывайте самое главное: независимо от своей природы, информационный фонтан такой силы всегда несет угрозу гибели всякому, кто оказался рядом с ним - хотя бы и по случайности. Я не требую от вас подвигов.
– Мы это ценим, шеф, - помолчав, глуховато сказал Карл, - мы вернемся Обязательно.
Глава 15
Воскресенье 23 апреля
Крым, Ливадия.
Весенний Крым был тих, пустынен и прекрасен, но Леониду Ильичу было невесело. Ничто не радовало его - ни тишина, что по утрам плутала в колоннаде старых кипарисов, ни чудо цветущих гор.
Нет, в принципе, чувствовал-то он себя куда как лучше, чем еще полгода назад. Замена препарата вернула если не молодость, то бодрость, к тому же почти ушла обидная неразборчивость речи. Однако старость и износ тела, ставшего неловким и даже сейчас не настолько энергичным, как раньше, все это не было следствием прежнего неудачного врачебного решения или мимолетным недомоганием.
Брежнев отдавал себе в том отчет - в неизлечимости недуга по имени возрастная усталость. И понимал это тем более ясно, что трезвой мысли уже не мешал туман в голове и почти спасительная баюкающая сонливость.
Конечно, со всем этим можно было бы смириться, не он первый и не он последний... Но время... Лишь недавно и как-то совсем вдруг Леонид Ильич отчетливо понял, как мало осталось на дне этого прохудившегося колодца под названием жизнь.
И это тоже можно было бы принять... Но что останется, когда он уйдет за порог?
Нет, за страну Леонид Ильич не боялся. И за свое место в ее истории - тоже. В длинной череде властителей не было никого, при ком народ - весь народ!
– жил бы столь же мирно и благополучно, как при нем. Верилось - это запомнят и оценят.
Но вот Варшавский блок, что цементирует результаты той войны на самых опасных западных рубежах... Куда делась его, казалось бы, нерушимость? Неужели же он, Брежнев, войдет в историю как человек, при котором просрали ту великую Победу?!
Это было совершенно невозможно допустить. Поэтому Леонид Ильич и приехал на полуостров заранее, намереваясь лично готовить столь важную встречу с товарищами из братских стран. Он даже не попытался вернуться к прежней курортной манере решения вопросов, хоть такое желание еще иногда присутствовало на заднем плане. Вместо этого чередой полетели по-настоящему рабочие совещания, как когда-то встарь, с обедом на ходу и клубами табачного дыма над столом.
А из окон госдачи манил крымский апрель... Порой так хотелось отринуть тяжесть непомерно весомых материй, которыми приходилось заниматься все последние дни, да рвануть на машине к облакам, что цепляются за вершины гор, и, дальше, в степь, к безумному красно-желтому ковру из диких тюльпанов и мака-самосейки. Или, даже, прогуляться по Ялте, припоминая подзабытую свежесть нежно-розовых лепестков, что пенятся сейчас в городских садах и парках. Да можно было бы просто сидеть в шезлонге на пирсе, наблюдать за пасущимися вдали дельфинами и ощущать, ощущать всем телом древнее родство с этими сухими безжизненными скалами вдоль теплого моря.
Ничего этого не случилось. Вместо этого по традиции, сложившейся у жителей Кремля еще с двадцатых, Леонид Ильич посетил сегодня боевой корабль, что стоял на рейде Ялты. И вот эта короткая передышка уже позади. В дымке за кормой несущегося "Буревестника" уже почти совершенно растворились силуэты больших пограничных катеров. Горизонт и даже крымское небо словно тонули в лиловом мареве над спокойным морем.
На какой-то миг этот знакомый вид, навевающий приятные воспоминания о беззаботном отдыхе, вернул Леониду Ильичу надежды на благополучное и скорое разрешение важных вопросов.
Но нет...
Стоило только припомнить как вчера на нулевой полосе симферопольского аэродрома он лично встречал польскую делегацию. Леонид Ильич тогда с должным вниманием посмотрел на их лица. Этого оказалось достаточно, чтобы понять насколько неладно обстоят дела в Варшаве. И жестокая стариковская обида на судьбу вновь взялась кружить у самого сердца Генерального. Кружить и кусать... Ведь как надеялся, что Чиерна-над-Тисой уже не повторится - и уж по крайней мере, не с Польшей. А какие были надежды на "польский вариант" и в политике, и в экономике еще лет пять назад...
Леонид Ильич старался не выделять близких ему поляков (мало кто знал, что мать его была полькой, и польский с детства был для него родным), но ему лично было приятно, что именно эта страна показывает, как казалось тогда, пример удачного развития. Мелькали, как мог судить Генеральный, и у неуживчивого Косыгина мысли о возможном сходстве маршрута для двух стран. Дороги, которой можно было бы выйти из тупика.
А ведь тупик этот внезапно быстро и с неожиданной определенностью подтвердили ближайшие советники - и моргали при этом, шельмы, так невинно, как если бы только-только задумались над вопросом, как поручение из ЦК получили. А ведь явно давно примеривались к таким же выводам. Да и Косыгин хорош...
...Эх... Вот сразу бы, как Никиту подвинули - и начать с Алексеем Николаевичем плотно работать... Но сам Генеральный, пожалуй, тогда не был бы готов вести серьезный разговор ни о реформах в собственной экономике, ни, тем более, в рамках СЭВ.
Да пока чешский петух не клюнул, не перекрестился ведь - вообще.
А потом счел своей удачей, что большой крови там не было и тоже успокоился как-то, и все пошло своим чередом: встречи, совещания, приветствия - внешне все неплохо, и вроде бы даже с движением вперед, а что там на самом деле было? Судя по свежему докладу Андропова, ведь именно тогда все в Польше и начиналось? Да и не только там...