Спец агент третьей категории
Шрифт:
Я в особой камере спец изолятора. Дотошные следователи надоедливо пристают с подробностями моей истории. И вот все затихло. Три недели покоя. Меня наконец то ведут на расправу. В кабинете генерал-лейтенант Румянцев, я его знал еще по учебе в училище, и неизвестный полковник.
– Мы тут посоветовались, лейтенант.
– говорит генерал, - и решили, что ваше дело не стоит доводить до суда. Вы совершили поступок, который вполне наказуем для того общества, в котором мы живем. С другой стороны, вы давно состоите на особом учете и разбрасываться ценными засекреченными сотрудниками, даже для
Я еще не вышел из шока и киваю головой.
– Сейчас пойдете с Игорь Александровичем, - генерал повернул голову к полковнику, - и он вас введет в курс дела. И больше, товарищ лейтенант глупостей не делайте.
Надо же, простили, - стучала молоточком мысль в голове.
– Наверняка, это неспроста.
Полковник сидел передо мной как сморщенный гриб и скрипучим голосом читал нравоучения.
– Я был против того, чтобы вас помиловали и до сих пор считаю, что вам надо было сидеть в тюрьме. Невыдержанность и недисциплинированность офицера в нашей службе, должны караться. Вас спасло то, что вы достойно вели себя при нападении темных личностей на ваш отдел и лично расстреляли шестерых бандитов. Руководство решило вас отправить в отдел генерала Антонова.
Мне эта фамилия ничего не говорит. Полковник выждал немного и продолжил.
– Там работать придется с людьми и не дай бог, вам там оступиться. Это ваш последний шанс. Не справитесь - либо мы уберем, либо... это сделают другие.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Прошел год.
Нудный, молодой голос, заполнил большой зал аэропорта, из многочисленных динамиков.
– Граждане пассажиры, начинается посадка на рейс 1117 МоскваВладивосток.
Потянулся поток людей к пропускному пункту. Я стараюсь пройти последним. Толстый майор стоит у рамы, держа руки за спину, и посматривает, как действуют его подчиненные.
– Товарищ майор, - обращаюсь к нему, - я лейтенант Барсов.
Он насмешливо переводит на меня взгляд. Действительно, вид у меня неказист. Синие джинсовые брюки, черная ветровка, натянутая на полосатую рубашку.
– Ну и что?
Ярость охватывает меня. Эти, сволочи, из управления только за час до посадки, предупредили, что поменялся начальник пропускного пункта.
– Меня просили сообщить, что бы вы запомнили меня и смогли всегда пропускать, без права проверки.
Майор настораживается и уже меняет выражение лица.
– Ваши документы.
Я вытаскиваю красную книжечку.
– Так вы, подсадной...?
– Наверно, не надо об этом сообщать всем.
Майор оглядывается.
– А никого нет, все ужу ушли.
– Что бы я полетел этим рейсом, вы задержите самолет?
– Ах, да. Я вас запомнил. Пропустите его мимо рамы, - кричит он милиционеру у столика, нарушая все законы конспирации.
Настроение было окончательно испорчено. Я мчусь по пустым коридорам, чтобы догнать всех.
У трапа толчея, пассажиры не торопясь поднимаются по лестнице. Вдруг, появляется черная "Волга" и противно скрепит тормозами у самых ступенек. Открываются все дверцы и появляются четверо молодых людей. Один из них, с черным чемоданчиком,
– Пока. Все передам, что надо.
– Счастливого пути, - кричат остальные.
Парень передо мной проскакивает на верх и только тогда трое молодых людей садятся в машину и она отъезжает.
Вот те на. Всех через пропускной пункт, а этого даже на машине к трапу.
На верхней площадке стоит Томка, маленькая стюардесса, в синей форме.
– Привет, Петя, - улыбается она.
– Тише ты, тоже мне конспиратор...
Она тихонько толкает меня к двери.
– Иди, иди, самолетный Рембо...
– Петя, - раздался шепот у моего уха, - Тамара говорит, что там на 27 месте какой-то ненормальный.
Это Маша, наша стюардесса. Очень обаятельная и красивая полу китаянка, полу русская. Тонкая, длинная, с высокой грудью, Машенька пользуется хлопотным уважением всех мужчин аэрофлота. Соблюдая конспирацию, она откидывается и официальным, заученным тоном с искусственной улыбкой спрашивает меня.
– Вам принести нарзана или сока?
– Сока, пожалуйста.
Машенька поворачивается и покачивая соблазнительной попкой удаляется по проходу в сторону буфета. Я выжидаю минуты две, встаю и иду по проходу, с равнодушием оглядывая пассажиров. По инструкции необходимо проверить объект и наличие у него сообщников.
На 27 месте сидит парень с выпученными глазами и искореженным страхом лицом. Я его узнаю, это тот, которого к трапу подвезла машина. Рядом дремлющая немолодая женщина, с претензиями на красоту и с высокой прической. Натасканным взглядом, осматриваю другие лица и не найдя ничего подозрительного, захожу в буфетик. Там уже помимо Маши находится вторая стюардесса, маленькая, юркая Тома.
– Ну как, видел?
– спрашивает Маша.
– Видел. Ты не можешь подойти к кому-нибудь из пассажиров, сидящих рядом и попросить его пересесть?
– А как сказать-то?
– Так и скажи, мол один из пассажиров хочет переговорить с соседом. Старые друзья.
Маша кивает головой и идет в салон. Я через щель занавески наблюдаю за ней. Вот она подходит к кому-то с другой стороны прохода, в одном ряду с опасным субъектом и что-то объясняет ему. Они долго разговаривают, наконец, поднимается мужчина, снимает вещи с полки и идет к кабине летчиков, где на месте номер два, сидел я.
Теперь моя очередь. Выхожу в салон и иду к освободившемуся месту. Небрежно сажусь на него поворачиваюсь к воображаемому другу и... у меня чуть челюсть не отваливается. Моим соседом является старая, патлатая грымза. Ну, Машенька, ну, удружила.
– Вы чего-то хотите сказать?
– спрашивает грымза скрипучим голосом.
– Нет, нет, - поспешно отвечаю ей.
Откидываюсь на спинку кресла и краем глаза слежу за подозреваемым. Пока тот ведет себя нормально. Проходит минут сорок. Машин голос через микрофон сообщает, что мы подлетаем к Красноярску и пассажиров просят пристегнуть ремни. Грымза застегивается и обращается ко мне.
– Вы слышали, надо застегнуть ремни.
Вот гадина, мне по инструкции застегиваться нельзя. Набрасываю на себя концы ремней и делаю вид, что застегиваюсь.