Специалист технической поддержки 5

Якубович Александр

Девушка внимательно смотрела на медика, пытаясь понять, врет о ей, или говорит правду.

— Кроме того, опять же, если вернуться к теме условий хранения. Где вы хранили противозачаточные?

— В ванной, в полке.

— Значит, перепады температур были. Давно?

— Последние полгода точно.

— Перерыв в приеме был?

Пак Сумин стала вспоминать. Она не пила таблетки в момент похищения и стрельбы. Как долго? В последний раз несколько дней точно, о чем и сообщила врачу. Доктор Ли Хин Чжао только покачал головой.

— Это не просто веселые пилюли… Это серьезные гормональные препараты. Вы пили их

уже несколько лет, правильно?

— С того момента, как вернулась в Корею из-за границы, — ответила Пак Сумин. — Почти два года.

Медик недовольно поджал губы, после чего стал черкать ручкой по листу бланка.

— Сначала немедленно прекратите прием, нужно стабилизировать ваш гормональный фон и получить реальные результаты, которые сейчас смазаны медикаментами. После я бы порекомендовал вам найти хорошего врача, который будет заниматься ведением беременности и…

Врач поднял глаза на чебольку, которая сейчас сидела на краю кушетки, замерев, словно статуя.

— Или вы планируете прерывание беременности? — уточнил доктор. — Это уже совершенно легально и вы в праве поступать по своему усмотрению.

— Нет! — воскликнула Пак Сумин. — В смысле, я не знаю… Какие есть варианты?

— Для медикаментозного прерывания беременности уже слишком поздно, да и в Корее нет в легальной продаже подобных препаратов, их надо покупать за границей. Сроки для вакуумного аборта тоже уже прошли или вот-вот пройдут. Обычно эту процедуру проводят на пятой-шестой неделе, максимум седьмая или восьмая. У вас, судя по анализам крови, уже пойдет девятая-десятая неделя. Вам остается только полноценная инструментальная амнионэктомия под контролем УЗИ, — заключил врач.

— До какого срока? — уточнила Пак Сумин. — Четыре месяца? Пять? После этого рубежа это станет незаконным, ведь так?

Ей нужно понимать, как долго придется скрывать свое положение. Чем больше она обсуждала прерывание беременности с врачом, тем яснее становилась простая истина — ребенка она скорее всего оставит. Во всяком случае, она сама должна принять это решение без давления семьи.

— Вы вольны провести процедуру в любой момент, — ответил доктор Ли Хин Чжао. — Конечно, мы придерживаемся мировых практик в этом вопросе и не рекомендуем прерывать беременность позже 22–24 недели без явных медицинских показаний, но согласно текущему законодательству Республики Корея четкие сроки для данной процедуры не оговорены.

— В смысле? — у Пак Сумин резко похолодели руки. — Даже на последних месяцах?

— Даже на последних месяцах, — согласно кивнул головой врач. — Когда запрет на аборты был снят и уголовные статьи полностью утратили свою силу, аборты стали легальны на любой стадии беременности, так как не было оговорено иное. Национальная ассамблея пыталась несколько раз поднять этот вопрос, но пока безрезультатно. Конечно же, в большинстве приличных больниц специалисты, имеющие представление о врачебной этике и мировой практике, вам откажут, но в целом… Да, в последние пять лет аборты в этой стране возможны на любом сроке, так что у вас есть время все хорошенько обдумать.

Отсутствие каких-либо ограничений это очень плохо. Всю дорогу домой она думала над тем, как ей быть.

Даже в случае нелегальности абортов у ее деда было достаточно ресурсов для того, чтобы вывезти Пак Сумин из страны и все сделать за границей, а теперь даже Сеул

покидать не нужно. Тем более, если в стране нет никаких легальных ограничений по срокам. Как долго она еще сможет скрывать? На поздних сроках живот станет явно заметен и прикрывать изменения в ее теле просто одеждой станет невозможно. Кроме того, рядом с ней постоянно люди Юн Донджина, которые докладывают старику о каждом ее шаге. Еще вчера ее это совершенно не беспокоило — ей было нечего скрывать от Пак Ки Хуна, но теперь…

Она однозначно знала, как отреагирует старик. Даже ее рождение от женщины, которую ее отец выбрал сам, а не женился по указке своего властного отца — уже было вызовом. Рождение внучки вместо внука — второй удар по самолюбию Пак Ки Хуна. Дед многое прощал Пак Сумин, как прощал и ее отцу, но в отличие от девушки, покойный родитель все делал более-менее легально и привычно. Между свадьбой и ее рождением прошло не меньше года, так что никто не мог говорить, что мать Пак Сумин охомутала сына чеболя «по залёту», у Пак Сумин же ситуация совершенно иная.

Кто отец — вопросов даже не возникнет. Единственный мужчина, с которым она оставалась наедине последние четыре месяца — Кан Гванджин. Это знали все, в том числе и ее дед. А значит, к северянину возникнут вопросы. Как минимум на тему того, что он забыл свое место.

Как дед поступит с зарвавшимся северянином — она прекрасно знала. С другой стороны… Может, стоит прийти к старику самой и все рассказать как есть? Пак Сумин не претендовала на пост в конгломерате, не стремилась стать наследницей Пак Ки Хуна. Вся ее борьба с дядей была необходима, чтобы отстоять своё, чтобы не стать призовой кобылой семьи Пак, которую выгодно продадут в другое семейство чеболей в качестве послушной жены в рамках очередной бизнес-сделки.

Но что если дед пересмотрел свое отношение к ней? Что, если она думала о нем слишком плохо и этот старик более человечен, чем она всегда считала? Он же благоволил Кан Гванджину; за десятилетия в бизнесе у Пак Ки Хуна выработалось особое чутье на людей и он не просто так проявлял интерес к северянину еще в те времена, когда он был просто ее ассистентом. Нет, дед, как и она сама, чувствовал двойное дно в этом мужчине. Он не мог не разглядеть стальной стержень молодого армейского капитана, но при этом не просто вояки, которому голова нужна только для того, чтобы носить фуражку, как у большинства военных, но капитана-интеллектуала. Кан Гванджин был одновременно довольно значимым чином в спецвойсках северного соседа и талантливым хакером. Крайне редкая и крайне загадочная смесь.

Так может дед простит им эту внебрачную связь и этого ребенка? Может, он вспомнит позицию собственного сына? Ведь отец всегда повторял Пак Сумин, что она должна привести в семью достойного мужчину. Не богатого. Не влиятельного. Не из семьи другого чеболя.

Достойного.

Так всегда повторял папа. Так кто может быть достойнее, чем Кан Гванджин, который уже дважды доказал, что готов на всё ради внучки Пак Ки Хуна? Тем более, если бы дед не одобрял ее связь с Кан Гванджином, он бы уже высказал свое недовольство. Хотя бы взглядом, хотя бы мелким жестом или намеком. Но старик благоволил их рабочему тандему, с интересом наблюдая, как развиваются события и их отношения. Он даже согласился вступиться за Кан Гванджина, когда Пак Сумин попросила его о помощи.